Люди и грязь — по следам потопа: Туапсе, Кривенковское, Кабардинская, Хадыженск

Понимание происходящего в Туапсе ко мне пришло с опозданием. В интернете 24 октября стали активно распространяться видеозаписи из Туапсе, где бушевала стихия. Но несмотря на ужасающую картинку с несущейся по реке фурой, настоящие масштабы бедствия сразу понять было тяжело. Дожди, смерчи и даже подтопления для нашего побережья дело привычное. Вода быстро сойдет, коммунальщики уберут мусор, и все забудется.

Потом появилась информация о вероятном продолжении ливней ночью. При этом город еще не оправился от первой волны. Стало ясно: нужно ехать в район. Тут-то и обнаружилось, что это уже невозможно.

«Ласточки» в направлении Туапсе встали из-за подтопленных путей, и когда их пустят — неизвестно. На автомобиле и автобусе тоже просто так не проскочить. Отправиться в дорогу удалось только ранним утром вместе со съемочной группой канала. Вода после ночных дождей стала уходить, появилась возможность проехать.

В Туапсе 25 октября мы успели вовремя — почти посуху, но едва добрались до штаба по ликвидации ЧС, как дождь опять превратился в ливень.

Ситуация в районе менялась ежеминутно. Пока мы пытались в штабе выяснить, куда лучше выехать, чтобы отснять происходящее, поступил доклад, что по дороге на Сочи смыло 20 м пролета автомобильного моста через реку Макопсе. Вскоре добавилась информация об обрушении части железнодорожного пролета. Встретивший нас в штабе начальник пресс-службы МЧС по Краснодарскому краю к этому моменту работал без сна уже более суток. Собственно, как и почти все, кто в штабе находился.

Пробиться к мосту на Макопсе для съемки не удалось. Во-первых, перекрыли подъезд. Во-вторых, из-за этого образовались огромные пробки. Потратив два часа на безрезультатные попытки пробиться к Макопсе, меняем планы. Отправляемся снимать восстановление смытого предыдущим вечером моста через реку Цыпка на трассе Туапсе — Хадыженск.

За городом сразу же стали проявляться признаки прошедшей воды: деревья, ил, смытые заборы, принесенные потоком воды машины. Остановился снять уцелевший мост через реку Туапсе, одна сторона которого полностью осталась без перил — их снесло потоком, а другая часть перил сохранилась, собрав на них остатки деревьев и всякий мусор. Вокруг моста были разбросаны унесенные машины. Для меня это стало первой картиной происходящего, по которой я смог получить внятное представление о масштабах ЧС.

На мосту женщина, увидев камеру, сразу после «здравствуйте» рассказывает, как ей страшно было во время наводнения идти по этому мосту по колено в воде. Спрашиваю: «А зачем так рисковать?». Смотрит на меня удивленно: там ее дом, куда еще ей идти?

На подъезде к мосту через Цыпку вдоль дороги стоят сотни машин. Тут и автомобили тех, кому нужно проехать за разрушенный мост, и машины аварийных служб и спасателей.

Слева от моста в реке лежит фура. Справа через поваленные деревья и камни образовалась тропа, ведущая к железнодорожному мосту. По нему местные жители и спасатели через реку и переходят.

Мост через Цыпку, как сообщалось официально, начали восстанавливать, как только позволили погодные условия. Условия такие: проливной дождь и ветер, который успешно загоняет холодные капли под дождевик. Внизу ревет река. Груженные камнями и щебнем самосвалы, подъезжая к промоине, один за другим ссыпают в реку содержимое кузовов. Все еще бушующая вода подхватывает камни, как щепки, и утаскивает их.

Происходящее выглядит настолько утопично, что ни у меня, ни у местных жителей, наблюдающих за процессом с другой стороны, не возникает сомнения — это все бесполезные попытки и создание видимости работы.

Уже через 16 часов по мосту поедут первые автомобили, а мне станет немного стыдно за эти мысли.

На противоположной стороне появляется грузовик МЧС. Он успел туда прорваться до того, как рухнул мост. Теперь он повезет гуманитарку в отрезанное от мира село Кривенковское. Но грузовик там, а гуманитарка с этой стороны Цыпки. Спасатели, как муравьи, цепочкой растянувшись по железнодорожному мосту, грузят в машину хлеб и питьевую воду.

Пытаюсь напроситься в машину, но грузовик забит под завязку, фотокору места нет. Приходится возвращаться в Туапсе.

Возле штаба по ликвидации ЧС, — он расположился в администрации района — завидев мою камеру, начинает ругаться мужчина: «Напишите, как они тут работают! У меня магазин пострадал, испорчен весь товар. Кто мне за него компенсирует? Я пришел к ним, а они: мы помогаем только людям, у которых пострадали жилые дома. И это поддержка малого бизнеса?».

Неожиданной проблемой оказался ночлег. Вообще в Туапсе гостиниц хватает, но сейчас почти все заняты теми, кто не может уехать в Сочи. Свободное место находится не сразу, а когда, зарезервировав его через сайт, пытаюсь заселиться, нарываюсь на достаточно резкий отказ хозяйки:

— Номера не сдаем — у нас воды нет!

— Ну и что тут такого?

— То есть вообще нет воды!

— Ну, это логично, в городе вообще-то ЧП. А мне очень нужно хоть где-нибудь переночевать.

— Вас правда это не смущает?

Тон хозяйки сильно меняется. Она, извиняясь, поясняет, что сегодня весь день выслушивает от постояльцев и заселяющихся претензии из-за отсутствия воды. Незадолго до моего появления одна женщина устроила скандал и потребовала вернуть деньги за все время ее проживания. А воды нет не только тут, а вообще в городе.

Ночью вышел на вокзал. Пожарные откачивают воду из подземного перехода. Люди спят в поездах. У выхода с вокзала семейная пара москвичей предпенсионного возраста с грудой чемоданов — они только узнали, что поезда не ходят. Что делать? Принять как факт. Пара не возмущается, не сокрушается, а шутит. Если уехать невозможно, значит, продолжается отпуск, чему они не могут не радоваться.

Утром 26 октября умылся газированными «Ессентуками» и принял «душ» с помощью влажных салфеток.

В штабе сказали, что проезд по мосту через Цыпку восстановлен. С коллегами решаем выдвинуться туда, куда вчера попасть не удалось — в Кривенковское.

На мосту местные жители с удивлением смотрят на залатанные дырки. Вчера тут был провал, а теперь едут машины. Я мысленно раскаиваюсь за свое вчерашнее маловерие.

Вода из речки уже ушла. В русле бульдозер разбирает завалы. По железнодорожным путям прошел первый товарняк, груженный гравием для ремонта остальных участков дороги.

Село Кривенковское разделено трассой на две части. Река протекает через обе половины, но только правая сторона находится в низине. Сперва мы заехали на левую.

Возле штаба — машины МЧС, прибывшие сюда после окончания ремонта моста. Работает генератор, от которого местные жители заряжают свои телефоны. Представители администрации, прокуратуры и следственного комитета принимают граждан. Вот два сына в грязной от муляки одежде держат под руки мать. Та в слезах выспрашивает, какая помощь будет и когда. У женщины уплыли все документы. После разговора семью ведут в столовую покормить горячим, а я ухожу.

Мой фотоаппарат опять привлекает внимание. Хозяйка первого же дома, увидев журналиста, приглашает войти и начинает жаловаться, что никто им не помогает: «МЧС, администрация, все только и ходят мимо моего дома, никто не заходит! А кто вот это все уберет?».

Женщина показывает на муляку во дворе, порог дома, на котором около 5 см грязи, не больше. А на крыльце сидят трое мужчин. В сарае стоят лопаты. Мужчины просто курят и поддакивают женщине.

Спустя время прохожу в другую часть села. Тут обстановка куда хуже, чем у моей жалобщицы. В дома вода заходила на 50 см, а муляка повалила заборы и вынесла автомобили. Вот парень молча расчищает двор от грязи:

— Вы здесь живете?

— Нет. Хозяева с той стороны убирают.

— А вы спасатель что ли?

— Нет, сосед. Помогаю просто. Наш дом меньше зацепило, мы быстро его выгребли.

Какие разные люди.

На соседней улице нашел пожарных. Местный житель усадил их на импровизированную лавку, кормил сваренным на костре супом и открывал свежеотмытый от муляки трехлитровик с компотом. Мою попытку расспросить бойцов о том, что происходит, хозяин пресек на корню: «Дай ребятам поесть. Они с утра не приседали — соседям помогли, теперь у меня тут все выгребли».

Забираюсь на низкую правую половину села и попадаю в грязевое чистилище. След воды на стенах пятиэтажных панелек — выше окон первого этажа.

Разбитые, искореженные окна, разбросанный мусор, мебель, вещи, вынесенные из окон потоком. Между домами жидкая грязь. Возле каждого подъезда, в каждом окне суета. Люди выкидывают из квартир остатки негодной мебели или одежды. Выносят и выносят грязь. На мою камеру вообще никто не реагирует — людям не до этого. Заходишь в любую квартиру, а тебя словно не видят. Гребут грязь лопатой, разбирают шкаф, ты просто снимаешь. Заняты все: молодые, старики, дети.

Снимаю, как подростки несут остатки шкафа. Делаю неосторожный шаг и проваливаюсь в грязь по колено. Мальчишки смеются: «Ты что, не знал, куда едешь? Нужно было болотники брать»! Отшучиваюсь: «А что, разве эта грязь не целебная?». «Ага, вот отмоем квартиры и откроем в них гостиницы!» — подхватывает шутку местный житель. Но без улыбки.

Чтобы сделать драматичный кадр в Кривенковском, совсем не нужно специально лезть в грязь и выискивать ракурсы. Куда ни направишь объектив, всюду полнейший хаос и ужас. Прокручиваю в голове, что тут происходило, и становится не по себе. Вода как в стиральной машинке бурлила в этих дворах, в этих квартирах: сносила с петель металлические двери, выламывала окна, вырывала с места шкафы, холодильники, диваны.

От размышлений отвлекает приезд цистерны с питьевой водой. Со всех сторон, с каждого двора к ней потянулись десятки людей с ведрами, баклажками, бутылками.

Кто-то громко крикнул: «Вода приехала!», и поток людей к водовозке увеличился еще больше.

Вечером нашел в штабе ведро с водой и, стоя босиком на бетонном полу, при температуре 8 °С устроил себе «прачечную». От жестокой простуды меня спасли хозяева гостиницы, позвавшие к столу и напоившие коньяком. То ли от коньячной «народной медицины», то ли от усталости всю ночь спал как убитый.

Поутру первым делом решил посмотреть, в каком состоянии мои ботинки. Ни в каком! Они не только не высохли, но и остались изнутри грязными. И порвались. Поэтому 27 октября началось с поиска новой обуви. При покупке резиновых сапог встретил коллег с теми же проблемами. Переобулись и решили снова ехать за цыпкинский мост, но теперь уже дальше — до Хадыженска.

В Хадыженске обнаружили огромное количество техники: грузовики, самосвалы, даже экскаваторы с логотипом МЧС. Это на помощь кубанским коллегам прибыли ростовские спасатели.

Возле Дома культуры, где расположился штаб, казаки разбили полевую кухню. Кормят всех желающих. На третий день быстрых перекусов горячая гречка с тушенкой была пищей богов. Казаки без лишних вопросов накормили меня. С ними же я уехал в станицу Кабардинскую, как мне сказали, наиболее пострадавшую в районе.

Как фотограф, после Кривенковского в Кабардинской я ничего нового для себя не увидел. Та же вездесущая грязь, только вместо панельных пятиэтажек — частные дома: от ветхих саманных до капитальных кирпичных. Но если говорить не о «картинке», а об атмосфере — тут уже было другое. В каждом дворе работали спасатели, казаки, волонтеры. Настроение у местных было уже куда позитивнее, чем вчера в Кривенковском. Ну и еще одна деталь, которая засела мне в голову: все коты, которых я встречал после потопа в Туапсинском районе, были чистые. Как будто их только что постирали и высушили. А тут все чумазые. С чем это связано?

Заночевать в Хадыженске не удалось: все гостиницы города, а также Апшеронска и даже Белореченска, заняты теми, кто приехал ликвидировать последствия потопа. Нет худа без добра — с редакционной машиной вернулся в Краснодар и, наконец, выкупался с горячей водой.

Утром 28 октября с волонтерами вернулся в Хадыженск, надеясь отснять раздачу гуманитарки и откачку воды из жилых домов.

Первая тема отпала сразу же. Власти, наученные опытом прошлых ЧС, развозили гуманитарку точечно, по конкретным адресам, чтобы не было махинаций. И сделали это в первые дни. Сейчас выдача уже не носила массовый характер. Мне остается только поехать снимать откачку воды.

Снимая ее, рассказывать нечего — ни экшена, ни геройства, рутинная грязная работа. Попал за стол обедавших пожарных из Апшеронска. Едят мужики то, что из дома собрали жены. Делятся наболевшим:

«Наша часть тут откачивает уже двое суток. Сегодня выходят жильцы и выгоняют нас. Надоело, говорят, слушать шум дизеля. Это те, кто выше первого живет. У кого сухо. А тут вода еще поступает из грунта, и наша задача — не дать ей подойти к трансформатору, напряжение на дом уже подали, чтобы люди жить могли. Если не откачивать, шарахнет так, что мало не покажется!»

Слушаю парней. Вспоминаю рассказ знакомого из МЧС. Там тоже люди возмущались, что им звук дизеля мешает. Но пока воду из их дома откачивали — не мешал. А как к соседям перешли — сразу же стало слишком громко.

На хадыженской улице Кирова познакомился со спасателями Крымского ПСО. Вечером 25 октября эти парни первыми смогли пробиться в отрезанную наводнением от большой земли станицу Кабардинскую. Тогда в нее не могли проехать ни джипы, ни КамАЗы. Дорога была залита так, что над водой было видно только знаки, а сама вода текла рекой.

Тогда было принято решение погрузить в «Уралы» надувные лодки с 14 спасателями, доехать до ж/д путей и по ним пешком выдвинуться в сторону Кабардинской. На «Уралах» — потому что по проходимости они выигрывали у КамАЗов, 14 человек — потому что столько могла вместить машина, плюс вещи. Этого же количества человек было достаточно, чтобы по очереди, сменяясь, тащить лодки и моторы до ж/д путей, потому что они находились на возвышенности и их меньше топило. Идти нужно было пешком, потому что все попытки спустить лодку из Хадыженска не увенчались успехом: мотор не справлялся с сильным потоком воды, лодку сносило, а плавучий мусор грозил просто потопить ее вместе со спасателями.

Ближе к станице был большой разлив, где течение ослабевало. Там можно было воспользоваться лодками и добраться до пострадавших. Но до разлива требовалось дойти. Выгрузившись из «Уралов», крымские спасатели 2,5 часа тащили на себе моторы и лодки, после чего сумели доплыть до Кабардинской и уже в сумерках начать эвакуацию людей, спасавшихся от воды на крышах людей.

Эти же парни 28 октября помогали жителям улицы Кирова разгребать завалы, вытаскивать из грязи мебель, а из домов — грязь.

В Хадыженске на улицу Кирова пришелся основной удар стихии. Около 20 домов тут оказались почти полностью затопленными. Обычные одноэтажные дома — не хибары, но и не хоромы. Степень ущерба огромная. Бурлящий поток и грязь уничтожили почти все. Здесь работают сотни людей. И здесь меня, как фотографа, снова никто не видит.

Сразу за улицей Кирова на повороте реки начинается район позажиточнее, дома уже в пару этажей. Не «элита», конечно, но выше среднего. И здесь я сразу лишаюсь невидимости.

Буквально у первого дома женщина стала нервно призывать сфотографировать ее стройку:

«Вы посмотрите, что эти спасатели тут натворили! У нас тут было водоотведение, где оно? Они пока тут ездили, повредили его! А поддоны у нас возле дома стояли, где они? Они их кидали на дорогу, чтобы техника пройти могла! Кто мне их теперь купит?»

В самом доме, к слову, ничего не пострадало. Да там и не живет еще никто.

У следующего же дома меня встречает мужчина за 50 и так же нервно зазывает к себе:

«Посмотрите, что у меня тут происходит! Обязательно напишите, какой тут бардак! Приходят ко мне эти волонтеры, смотрят и говорят: «да у вас тут все нормально!». А где нормально?»

Ведет к огороду и показывает стоящий в грязи мангал:

«Кто это будет убирать? А в доме линолеума нет! На улице, посмотрите, сколько грязи, а ведь мы тут на машинах проезжаем! Я им говорю: пригоните сюда трактор, тут работы на пару часов буквально! Расчистите дорогу, чтобы мы могли на машинах ездить! Нет, говорят, тракторы заняты на других более важных делах! На каких других? К блатным каким-нибудь поехали!»

На этой ноте я не выдерживаю и поскорее удаляюсь обратно на улицу Кирова, где «блатная» тетя Лена, у которой смыло все, кроме стен, переживает за испорченные грамоты внуков и библиотеку, которую хотела им подарить. Читает тебе собственные стихи, улыбается и предлагает чай в пустой, смытой кухне.