«Анна Каренина» в драмтеатре: почему надо посмотреть этот спектакль. Дважды
«Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему» — так начинает свой роман Лев Толстой. Режиссер Дмитрий Егоров не спорит с классиком, но заставляет посмотреть на известный сюжет с точки зрения того, что нормальных семей в принципе не бывает, и даже у самых внешне счастливых найдется повод для размышлений о переезде. Железнодорожном, естественно.
Дмитрий Егоров уже известен поклонникам Краснодарского драмтеатра. Здесь он поставил «Записки из Мертвого дома» по повести Достоевского. В Одном театре идут его совершенно хулиганские «Я умер от варенья» и «Витамин роста» по стихам Олега Григорьева. И вот теперь — «Анна Каренина» на большой сцене Краснодарского театра драмы по инсценировке тоже хорошо знакомого многим драматурга Ярославы Пулинович. Спектакли по ее пьесам «Как я стал» и «Жанна» в постановке Александра Огарева долгое время с успехом шли на Камерной сцене. Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались, иначе не скажешь.
Фото Юлии Марининой
В дыму и бетонном аду
Художник-постановщик Сергей Илларионов создает на большой сцене бетонную коробку с серыми стенами, лестницами, экраном и металлическими конструкциями под потолком, смутно напоминающими рельсы, и решетками в левом углу сцены. Быть этому пространству и светскими гостиными, и перроном, и даже московскими улицами. Ничего лишнего в этом сером пространстве нет — стулья да вешалка в углу, время от времени будут выносить диван, кровати, фанерных «статистов» и стол, но все это не важно — визуальную нагрузку возьмут на себя экраны.
Фото Юлии Марининой
Видеопроекциям в спектаклях Егорова всегда отводится существенное место (вспомните хотя бы крупные планы в «Записках из Мертвого дома»). «Анна Каренина» в этом смысле совсем не исключение. Бесстрастные камеры поймают истинные эмоции героев, а экраны передадут их в максимальном приближении. Каждое движение ресниц и выражение глаз — все крупным планом, чтобы у актеров не было ни единого шанса соврать и остаться «с холодным носом» перед залом-тысячником. Эксперимент почти жестокий, но он того стоит.
Минимализм в сценографии и монохромность костюмов — серые, черные, белые, снова серые, — беспощадные крупные планы, всего восемь актеров, очень плотные текст и действие, в которых нет ничего лишнего — в этом большой плюс спектакля, но одновременно в этом же и существенный минус. Если вдруг что-то вовремя не выстрелит, если случайно выпадет из монолога фраза, если выражение лица на крупном плане случайно выдаст скуку смертную там, где ее как будто быть не должно, если, в конце концов, глубоко беременная Кити забудет о своем положении и пройдется по сцене подиумной походкой, изящно покачивая бедрами… Любая мелочь будет досадно заметна. Потому как не на что отвлечься. Да стоит ли отвлекаться, когда на сцене с таким живым интересом и легкой иронией, никого по-настоящему не жалея и не осуждая, препарируют человеческие души?
Фото Юлии Марининой
Действие из второй половины XIX века переносится в условное «когда-нибудь». Здесь сигвеи, смартфоны, картонные стаканчики с кофе, вейпы и кровати а-ля «Икея» уживаются с вареньем в тазу и охотой на медведей. А платья в пол и норковые палантины — с мини-юбками, пальто и тяжелыми ботинками. Здесь между Москвой и Петербургом — ночь в поезде. А в светских гостиных зажигают под инструментальные «Bad Romance» Lady Gaga, «Don’t Speak» No Doubt, «I will always love you» Whitney Houston и прочее старое-доброе и всеми любимое.
Словом, в некотором царстве, в некотором государстве, когда-то, а быть может, прямо сейчас, жили-были самые обыкновенные люди. Любили-ненавидели, врали-предавали-прощали и каждый на самом деле ждал своего поезда, чтоб уж покончить со всем разом. Кстати, о поезде. Его зрителю покажут на экране только в начале спектакля, а потом лишь герои будут дымить вейпами, как паровозы. Весьма иронично. Иронии, к слову, в спектакле будет достаточно. Егоров не пытается придавить зрителя бетонной плитой пафоса, за что ему огромное спасибо. Было бы невыносимо провести больше двух часов в атмосфере возвышенной безысходности «на разрыв».
Фото Юлии Марининой
При этом, как уже говорилось, никакого счастья у героев нет. Так, редкие проблески почти истерического веселья. Потому как полюбить и даже взаимно — ума много не надо, каждый справится. А вот жить с этим всем и быть в мире с собой не у каждого получится. Еще одна музыкальная тема спектакля — «Something In The Way» Vitamin String Quartet Tribute to Nirvana. Что-то мешает, да, что-то вечно мешает просто жить счастливо. Что? Несовпадение картин мира? Зацикленность на своих чувствах и невозможность принять, что для кого-то нечто для тебя важное — бред воспаленного сознания? Каждый видит только себя и у каждого свое горе самое горькое. Или дело лишь в том, что каждому вечно чего-то не хватает для полного счастья, а необходимость «держать лицо» раскалывает изнутри и создает странную и страшную двойственность? От такого чей угодно вагончик тронется, куда ж он денется.
Два мира, два состава
Если уж зашла речь о двойственности, стоит поговорить о составах. Нет, не о железнодорожных, а об актерских. У каждого своя особая интонация и, хотя суть спектакля принципиально не меняется, ощущения от просмотра очень разные.
Фото Юлии Марининой
Каренина Татьяны Башковой словно изначально не счастлива. Не несчастна, а просто не счастлива. Она будто уже стоит на пороге депрессии и не хватает последней капельки, чтобы все понеслось под откос. Она кажется серьезнее и психологически взрослее своего окружения. Утешая милую Долли (Елизавета Велиган), она говорит с ней как с ребенком и, кажется, совсем не воспринимает ее всерьез. Общаясь с Карениным (Алексей Мосолов), почти не скрывает своего раздражения — этой Анне не надо было уезжать, чтобы потом заметить, что у мужа уши торчат. Ей уже давным-давно и уши его, и нос, и аккуратный костюм, и каждая клетка тела смертельно надоели. Все вокруг — незначительные, мелкие и глуповатые.
Что же до Вронского, то на сближение с ним она идет как будто просто для того, чтобы наконец почувствовать что-то, кроме этого вечного раздражения от необходимости общаться с людьми, которых она переросла, и притворяться такой же, как все. Она — не все. Все — мягкие и серые, она — роковая женщина в черном. У нее — драма и внутренний конфликт, а у всех остальных…
Фото Юлии Марининой
Кстати, обо всех остальных. К серьезной Карениной прилагается чуть утрированное, чуть более громкое и как будто поверхностное окружение. Здесь Левин (Андрей Бражник) — восторженный идеалист с мелодраматичными интонациями. Стива (засл. арт. Кубани Алексей Сухоручко) нарочито театрален и скорее гордится своей неидеальностью, чем стыдится ее, Долли и Кити (Анастасия Довбыш) — прелестные и наивные куколки. Каренин желчный и нервный, а Вронский, конечно, соблазнительный, легкий, но такой не взрослый… На самом деле, конечно, все совершенно не так, и с каждой последующей сценой персонажи будут все больше становиться живыми людьми. Но пока зрителю показывают то, какими видит их Анна.
Фото Юлии Марининой
А вот Каренина засл. арт. Кубани Евгении Беловой. Она более жизнерадостная, легкая, любопытная, чуть жеманная и кокетливая, но тоже не вписывающаяся в свое окружение. Окружение на сей раз более «настоящее», земное. Долли (Олеся Богданова) больше не кажется беззащитной ромашкой и понимает про жизнь побольше многих — легко могла и развестись, просто позволила Анне себя убедить. Кити (Елизавета Вареникова) выглядит вполне уверенной в себе светской красоткой. Такая скорее бы горло сопернице перегрызла, чем убежала бы рыдать в дальнюю комнату (странно, что все-таки убежала). Левин (Роман Бурдеев) все еще идеалист, но не склонный к экзальтации, объясняя искренне сконфуженному, как нашкодивший кот, Стиве (Иван Бессмолый), что не нужно «красть калачи» он выглядит более взрослым, чем Облонский.
Фото Юлии Марининой
Что же касается двух главных мужчин в жизни Анны, тут разговор особый. Мужа своего (засл. арт Кубани Евгений Женихов) она если и не любит, то, как минимум, испытывает тепло и даже нежность. Он взрослый, умный, серьезный, действительно понимающий и способный на искреннее прощение, его можно было любить, но просто в отношениях нет страсти. Анна слишком живая, ей нужно гореть, а не тлеть и дымить, потому-то она легко увлекается Вронским (засл. арт. Кубани Арсений Фогелев). Но этот Вронский будто байронический герой. Зритель, даже не читавший роман Льва Толстого и с трудом понимающий, кто из героев кому и кем приходится, одно понимает сразу — шансов на долгую счастливую жизнь у Анны с Вронским нет и быть не могло. Вне зависимости от состава.
Фото Юлии Марининой
Вронский Михаила Дубовского искренне влюблен, да только Анна Татьяны Башковой не умеет быть счастливой, а он просто не знает, как это исправить. Вронский Фогелева сначала кажется увлеченным, после явно разочаровывается — проблемная дамочка, тяжело с ней. А Анна Евгении Беловой действительно просто больше не в состоянии придумывать «долго и счастливо» и строить дом там, где уже кладбище.
Какой Анне сочувствуешь больше? Пожалуй, обеим одинаково. Любили, как умели, страдали, как умели, — итог все равно один.
Кстати, забавный факт, относящийся не к сюжету спектакля, а к его постановке. Если вы не забыли купить программку и внимательно ее изучить, вы знаете, что художником постановщиком выступил Сергей Илларионов, а режиссером по пластике — Сергей Ларионов. И это, можно сказать, тоже два состава, ведь на самом деле это один и тот же человек. Просто для «роли» хореографа он обычно «стирает» в фамилии две первые буквы. Пожалуй, невозможно было подобрать кого-либо более подходящего для постановки такого разного в составах, но столь единого по сути спектакля.
А вот кто всегда цельный, в меру колкий, в меру любезный и всегда идеальный, даже если смотреть глазами Анны Карениной, так это графиня Вронская (засл. арт России Татьяна Корякова и засл. арт. Кубани Наталья Арсентьева). Уж она-то давно ответила себе на вопрос, как жить в мире с самой собой, и точно под паровоз не кинется, даже если сын не вернется с войны.
Фото Юлии Марининой
Кто варит варенье в июле
История не заканчивается уходом Анны. Она завершается милыми почти семейными посиделками всех выживших (за исключением графа Вронского, тот отбыл искать смерть на полях сражений), игрой в футбол да светскими сплетнями. Для Каренина, графини Вронской, Стивы и Долли, Левина и Кити жизнь не накрылась медным тазом, в тазу просто варится варенье — все у них кончилось хорошо?
«Кто варит варенье в июле, тот жить собирается с мужем, уж тот не намерен, конечно, с любовником тайно бежать…», — тишь, гладь, благодать и нет никаких больше неуравновешенных личностей.
Да только даже «абсолютно счастливый» Левин прячет веревки, чтобы не удавиться ненароком и больше не прикасается к ружью, чтобы не застрелиться.
«Кто варит варенье в июле, тот знает, что выхода нет». И хэппи-энда ни для кого нет. Они его не умеют, Something In The Way.
Читайте также:
Шесть спектаклей в Краснодаре, на которые точно стоит купить билеты.
