Теоретик и новатор: топ-5 фильмов Сергея Эйзенштейна

В этот день — 22 января — в 1898 году родился человек, создавший современное кино.

В кино Сергей Эйзенштейн пришел из любительских театральных постановок, которыми занимался в свобдное от основной работы (на стройке, в милиции) время. Но когда в его жизни появилось кино — посвятил себе ему полностью, и кино сделало его знаменитым.

Сейчас весь мир знает его, потому что вместе с другими советскими новаторами (Лев Кулешов, Эсфирь Шуб, Дзига Вертов, Всеволод Пудовкин) Эйзенштейн революционно развил монтаж — ту сторону кинопроизводства, которую ранее почти не трогали. В старом кино считалось, что для фильма достаточно, чтобы актеры походили перед камерой, а потом на экране возникла надпись, поясняющая, что происходит. Монтаж был не столько художественным средством, сколько технической необходимостью.

Монтаж — это нерв кино

Писательница Вирджиния Вульф тогда жаловалась, что кино не пользуется своим потенциалом, и показывает театр на пленке вместо того, чтобы дать публике новое невероятное зрелище. Сергей Эйзенштейн стал одним из тех, кто изменил эту ситуацию.

Он говорил: «Монтаж — это нерв кино». Чтобы поддержать свой тезис, кинематографист создал целую теорию монтажа, указав, какие его виды существуют, и в чем их суть. Свои слова Эйзенштейн подкреплял делом, снимая фильмы в соответствии с изобретенной теорией.

В шеститомном собрании сочинений Сергея Эйзенштейна можно найти его статьи о монтаже, а также сценарии фильмов, как правило, в нескольких вариантах — литературный, режиссерский, раскадровки, монтажные схемы. Теории Эйзенштейна часто сложны, и не работают, как учебник по киноискусству. Но тем не менее, они в действительности перевернули мировое кино.

До Эйзенштейна монтаж был просто способом склеить два куска пленки. Эйзенштейн придумал монтировать так, чтобы историю и атмосферу фильма передавало само зрелище, а не перемежающийся титрами «заснятый театр».

Эйзенштейн научил мир быстрому и эффектному монтажу, который он называл «монтажом аттракционов». Все, что вы видите в современном кино, от «Бриллиантовой руки» до боевиков Джейсона Стэтэма и экранизаций комиксов — без Эйзенштейна было бы совсем другим.

Когда же у кино появился звук, Эйзенштейн смело взялся осваивать и эту новую форму. Его фильмы 30-х и 40-х годов по праву считаются классикой и служат одними из главных тем для обсуждения в теории кино. Кто знает, какие невероятные фильмы он бы еще снял, если бы не смерть в 50 лет от сердечного приступа?

Те, кто видели рукописи Сергея Эйзенштейна в архиве, говорят, что последними написанными словами были «Мать — Родина», и потом след дрогнувшей руки, когда произошел сердечный спазм.

«Александр Невский», 1938, 6+

На русском северо-западе началось вторжение Тевтонских рыцарей. Безликие убийцы в броне уже захватили Псков, и заранее делят земли, которые только собираются присвоить. Новгородский люд выдвигает против них князя Александра с его дружиной и собирает ополчение.

Самый понятный, популярный и зрительский фильм Эйзенштейна. Яркая историческая постановка. Статный Николай Черкасов в главной роли и живой юмор – вот составляющие успеха этого рыцарского эпоса. Немалую роль сыграла также музыка, написанная Сергеем Прокофьевым.

Интересный факт — доспехи злодеев в «Конане — варваре» 1982 года срисованы с тевтонских доспехов из «Александра Невского».

На 16-м месте в списке «Лучшая тысяча когда-либо снятых фильмов» по версии New York Times.

«Броненосец «Потемкин», 1925, 0+

Героическая картина о восстании моряков. Устав от бесправия и голода, матросы захватывают власть и над черно-белым кораблем поднимается красный флаг.

Это не первая картина, в которой пленка окрашивалась вручную. Однако, «Потемкин» стал самым, пожалуй, знаменитым экспериментом подобного плана. И дело тут не в раскрашенном флаге, а в фильме вообще. Кино получилось настолько мощным, что потом его боялись нацисты, и Геббельс говорил, что этот фильм может сделать человека большевиком.

В «Потемкине» много ярких сцен — одесская лестница и кадр с пробитым глазом цитировались в огромном количестве фильмов, в том числе в «Неприкасаемых» Де Пальмы и «Бесславных ублюдках» Тарантино.

«Старое и новое», 1929, 0+

Крестьяне голодают — из-за нехватки лошадей невозможно качественно возделывать поля. Тогда на выручку приходит технический прогресс.

Вся суть картины выражена в названии. Эйзенштейн не только передал в фильме надежды и установки своей эпохи, но во всю мощь протестировал свои монтажные теории. В итоге получилось кино, более экспериментальное, чем «Потемкин», но не такое сложное, как «Октябрь» или «Стачка». Тем не менее, эта картина остается одной из самых незаметных в фильмографии мастера, и это приводит к казусам — например, в современной цензуре фильм имеет рейтинг «0+», несмотря на почти непристойную сцену промышленного производства сливок. Эта сцена до сих пор привлекает теоретиков кино и психоанализа, например, Славоя Жижека.

«Иван Грозный», 1944, 12+

Монарх, который объединил страну и положил конец княжеским междоусобицам, Иоанн Васильевич, он же Иван IV, он же Иван Грозный. Удел этого царя — великое могущество и великое одиночество.

«Иван Грозный» взорвет мозг тем, кто уже посмотрел «Александра Невского» — Николай Черкасов, игравший статного и веселого Александра, здесь играет окруженного врагами тирана на грани безумия. Некоторые зрители даже не сразу понимают, что Ивана и Александра воплотил один и тот же актер.

Фильм так же неоднозначен, как и его герой — первая часть снискала всевозможное признание, за нее Эйзенштейн получил Сталинскую премию; вторая часть, вышедшая через год, была запрещена — Сталину не понравилось, что Эйзенштейн слишком сосредоточил внимание на безумии Ивана Грозного.

Смотреть «Ивана Грозного» нужно как минимум потому, что здесь режиссер продолжает эксперименты с цветом, начатые в «Потемкине», но уже другими средствами — с помощью специальной пленки здесь снято несколько цветных эпизодов.

Как и к «Александру Невскому», саундтрек написал Сергей Прокофьев.

«Да здравствует Мексика!», 1979, 12+

В этом фильме мы увидим Мексику — от ее далекого прошлого до условной современности. Поэтика архитектуры, природа и истории любви.

Мексиканские съемки предоставили Эйзенштейну максимальную свободу в сочетании жанров и реализации своих теорий. Смесь драматического вестерна с документальным фильмом — вы когда-нибудь видели что-то подобное?

За камерой стоял легендарный Эдуард Тиссэ, постоянный оператор мастера. Фильм снимался Эйзенштейном порядка десяти лет, но не был доделан — пленки через много лет собрал воедино давний друг Эйзенштейна, классик советского кино Григорий Александров.

В год выпуска картина получила почетный приз Берлинского кинофестиваля.