Беженцы из Мариуполя рассказывают, как они спасались из зоны боевых действий, почему приехали жить в Краснодар, и кто им первым протянул руку помощи.

Уйти, чтобы выжить

Решение уйти из своей квартиры Маренковы приняли, когда снаряды стали прилетать прямо им под окна. Семья жила на пятом этаже пятиэтажного дома, и прямое попадание в их жилье казалось делом времени.

— Начались сильные обстрелы. У нас уже были выбиты стекла, вырваны рамы, и один из снарядов чуть не влетел нам в окно, совсем немного не хватило. Мы побежали в подвал соседнего 14-этажного монолитного дома, — рассказывает Оксана Маренкова. — Он не был бомбоубежищем — всего полметра вниз, но для укрытия пригоден. Там уже были люди, и мы просидели с ними, не выходя, два дня.

На третьи сутки наступило затишье, и Маренковы решили сходить к себе домой. Но было уже некуда. Снаряд попал в крышу здания, внутри все выжгло и покорежило.

— Мы поняли, что квартиры теперь у нас нет, — вспоминает женщина. — Возвращаться нам больше некуда.

В подвале на тот момент находилось порядка 100 человек. Люди жили коммуной, еду готовили на всех из того, что между обстрелами удавалось найти в магазинах. Впрочем, разграбленные полки выбора не оставляли — ВСУ забрали себе практически все.

— Мы ели по две ложки супа в день, чтобы только выжить. Другой еды не было, — рассказывает Оксана. — Хлебозавод работал до 26 февраля, а потом его разбили.

На верхних этажах дома находились «азовцы». Они контролировали действия и мирных жителей, напоминая о себе жужжащими поверх волос пулями.

— Снайперы пугали нас, видимо, чтоб мы не расслаблялись. Но мы и так находились на пределе. Многие люди во время обстрела получали инфаркты, как одна бабушка в нашем подъезде. Когда она умерла, ее вынесли на улицу. А там уже человек 8-10 лежало вдоль дороги: и умерших, и погибших. Четверых из нашего подвала расстреляли, когда они за продуктами ходили. Их закопали прямо у подъезда.

Семь ступенек из ада

Однажды ночью здание над их подвалом загорелось: за несколько часов огонь охватил все квартиры с 3 по 14 этаж.

— Мы хотели выйти из подвала, но «Азовцы» нас не выпускали. Так и сказали: «Если выйдете — получите пулю в лоб». Так всю ночь и просидели, задыхаясь в дыму. А утром загорелся и первый этаж, оставаться уже было нельзя. Выходили сквозь огонь и дым. Надо было подняться вверх всего на семь ступенек, но я думала, что не смогу. Там и лягу. Мы выталкивали друг друга вперед. А «Азовцы» стояли и смотрели.

Выбравшись, Маренковы бросились бежать, куда глаза глядят. С собой — три рюкзака, где лежали лишь самые необходимые вещи — документы, да трусы-носки.

— Выходили из города пешком, грязные и чумазые. Мы не знали ни про какой «зеленый коридор» — связи же не было, просто бежали, куда глаза глядят, и город не узнавали: кругом разгром и разруха, нет ни одного целого окна, ни одного яркого ориентира. Хотели дом обойти, а местные люди нам крикнули, что заминировано, мол, возвращайтесь и идите только по асфальту. А как? Его же не видно — сплошные стекла и ветки, — вспоминает Оксана. — Потом мы встретили военных и растерялись, куда бежать: вперед или назад? Кто они? Оказалось, это чеченцы. Они нам помогли, вывели безопасным путем. Еду дали и белые повязки надели. А «защитники» наши, «азовцы», обещали стрелять всех с повязками. Но на той территории нам уже было не страшно.

Начать жизнь заново

Сейчас семья Маренковых находится в Краснодаре, переехали жить поближе к Оксаниной подруге Веронике, которая все это время поддерживала семью и беспокоилась об их безопасности. А больше им рассчитывать на помощь было и неоткуда.

— Оксанина мама с сестрой пошли в убежище «Азовсталь», связи с ними нет и по сегодняшний день. Мы не знаем, где они, что с ними? Ее дядя из Риги сказал, что раз мы перешли на сторону агрессора, то он о нас и знать ничего не хочет. Еще одна ее сестра — она с левобережья — уехала из города с друзьями на машине, тоже в никуда. А у меня из родственников никого и нет,  — объясняет выбор города Александр Маренков. — Нам много рассказывали ужасов: и про русские концлагеря, и про мгновенную мобилизацию в действующие войска, но мы никому уже не верили. Ведь это наши «защитники» поставили под нашими окнами БМП. А с российских самолетов его пару раз шуганули, увидели, что не рабочий и бить в жилой район не стали.  Ведь это «азовцы» сидели над нами в жилом доме, прикрываясь нами как щитами. А потом мы же видели, откуда прилетали снаряды конкретно в наш дом — со шлаковой горы. А там стояли украинские войска.

Но начинать жизнь с нуля всегда не просто, тем более уже с двумя детьми на руках.

— Как правило, все беженцы сталкиваются с  одной проблемой — незнание действующего миграционного законодательства РФ, связанного с получением статуса беженца, временного убежища, вида на жительства и гражданства, — рассказывает Михаил Шелудько, член регионального отделения ассоциации юристов России. — Общаются к нам с одними и теми же вопросами: какой необходим пакет документов, куда им с ними идти, узнают о сроках рассмотрения федеральной миграционной службой тех или иных заявок. Мы даже выпустили специальную брошюру, где простым языком и в картинках все по пунктам описали.

Секрет «шести рукопожатий»

Но люди из мест боевых действий, по словам юриста, находятся в стрессе, и как бы хорошо в брошюре ни было все написано, им зачастую требуется именно устная консультация. Так, за месяц спецоперации в региональное отделение Ассоциации юристов России поступило более 600 обращений.

— Люди обращаются каждый день, иной раз по 10 звонков поступает, —  отмечает Михаил Шелудько. — Так и некоторое время назад нам позвонила Вероника, та самая подруга семьи Маренковых. Рассказав о ситуации, спросила, на какую поддержку от государства они могут рассчитывать. Я все объяснил, а сам подумал, как же они будут жить? Ведь у них нет ничего.

И позвонил в общину строящегося Иоанна-Юрьевского храма (к слову, храм строится в честь новомученников — выходцев из Одессы и Киева, петербургских юристов Иоанна Ковшарова и Юрия Новицкого), священнику Вячеславу Клименко. Тот бросил клич среди прихожан с просьбой найти бесплатное для беженцев жилье или приютить их хотя бы на пару месяцев. И отклик нашел. Для Маренковых сняли квартиру, оплатив коммуналку и аренду на два месяца вперед.

— Мы начали выяснять, какая еще этой семье нужна помощь, и поняли, что у людей нет ничего. Им нужна и одежда, и продукты, а главное — понимание, что они не одни. Тогда мы обратились в фонд «Главное дело», — рассказывает Вячеслав Клименко.

Там отозвались быстро: в тот же день сотрудники фонда закупили разные средства гигиены и ухода, постельное белье, а также крупы, сахар, консервы, масло и прочие составляющие гуманитарного продуктового набора. Среди прихожан нашлась семья, готовая все транспортировать. И вот мы все вместе поехали к Оксане и Александру Маренковым в гости. Стоит ли говорить, что они нам были рады?

— Сейчас нам надо сделать российские документы, без них на работу не берут. Я — бухгалтер, муж — огнеупорец, думаю, мы как-то устроимся, — рассказывает о перспективах новой жизни Оксана.

У старшего сына оказался просроченным украинский паспорт: выдали документ в 16 лет сроком на 4 года, как раз до марта 2022, и других документов у него нет. А надо срочно решать вопрос с его учебой в вузе. Он был студентом третьего курса юридического факультета Мариупольского государственного университета. Теперь необходимо найти что-то подходящее в Краснодаре.

Младшему сыну пора в школу — жуткие каникулы слишком затянулись — в четвертый класс. Правда, почти без знаний по русскому языку. В мариупольской школе он шел факультативом раз в неделю, без особой рьяности преподавателя. Одним словом, вопросов много. Но это и есть жизнь.

Горячая линия для беженцев из ЛНР и ДНР продолжает свою работу на территории Краснодарского края. По всем интересующим вопросам можно обратиться в региональное отделение Ассоциации юристов России по номеру: 8 (861) 259-08-24.

Желающие оказать помощь беженцам могут звонить директору фонда «Главное дело» по телефону: +7 900 263-80-88 с понедельника по пятницу с 10 до 16 часов.