Из первых уст: как освобождали Краснодар в феврале 1943 года
Публикация составлена из материалов книги «Краснодар. Великая Отечественная война 1941-1945. До и после», издательство «Традиция» , 2020 год, Краснодар.
К.М. Симонов, военный корреспондент газеты «Красная Звезда»:
«Я приехал в город на рассвете, а сейчас ночь, но за весь день мне так и не удалось ни с кем поговорить связно, основательно, до конца. Сегодня здесь все волнуются, все перебивают друг друга, все говорят обрывками фраз, вспоминают, забывают и снова вспоминают, и вдруг среди речи плачут и опять торопятся говорить, скорее говорить о самом главном, а самое главное, пожалуй, и не выговоришь словами, потому что это счастье. Счастье лучше слушается сердцем, чем выговаривается.
На окраине еще стреляют, и орудия бьют где-то близко, рядом, но кажется, что весь город вышел из домов, пощаженных пожаром; женщины суют бойцам в руки свертки с табаком и домашние, еще теплые пышки, выносят на дорогу крынки молока, потчуют проходящих солдат всем, что еще осталось в сожженном и ограбленном городе. Одни кричат «ура», другие говорят какие-то ласковые, первые приходящие на память слова, третьи не в силах говорить – просто машут, машут руками.
Мосты взорваны. Чтобы добраться до центра города, мы долго крутимся между железнодорожными путями и наконец выезжаем на центральные улицы. Немцы готовились к неизбежному падению города, но последний удар войск генерала Рослого был все-таки неожиданным своей стремительностью. Впереди них горел и взрывался город, и весь этот день они, линию за линией, прорывали немецкую оборону с поспешностью людей, спасающих от огня и гибели свое родное гнездо. Части полковника Богдановича за последние сутки в непрерывном бою прошли больше 25 километров. Смертельно усталые, они ворвались на окраину, но здесь та неведомая сила, какая в такие минуты рождается в сердцах русских людей, окрылила их, и они пронеслись через город, на плечах отступающих немцев, одним дыханием, одним порывом. На асфальте центральной улицы города – Красной, — опрокинувшись навзничь, лежат мертвые немцы, убитые час назад в последнем уличном бою. Вокруг них толпятся люди, мимо них безжалостно и спокойно проходят даже дети. Может быть, когда-то эти люди не могли равнодушно смотреть на кровь и страшились вида мертвого тела, но сейчас они спокойно смотрят на поверженных врагов, и я читаю в их глазах то простое, солдатское, чувство, которое за последние полтора года стало привычкой в армии. Они не жалеют, не содрогаются. Они считают: еще один убитый немец, еще один, еще два, — должно быть, так и надо, так и справедливо…»
Я.Т. Ганзин, старшина 248-го стрелкового полка 31-й стрелковой дивизии:
«Во второй половине ночи с 11 на 12 февраля из Пашковской двинулись 75-й стрелковый полк и тыловые подразделения (31-й стрелковой) дивизии, в том числе и нашего 248-го полка. Двигались мы мимо водной станции на реке Старая Кубань по ул. Карла Либкнехта (ныне Ставропольская) вдоль трамвайного пути. Мы знали приказ командира 248-го полка майора А.А. Гусева о том, что после прочесывания улиц всему полку собраться у главного почтамта (угол улиц Шаумяна (ныне Рашпилевская) и Свердлова (ныне Карасунская). Двигались мы медленно, а мне не терпелось, хотелось быстрее прийти к себе домой. И вот я, политрук нашей роты Иван Андреевич и красноармеец Москалец (из станицы Мингрельской) вышли из колонны и быстро пошли вперед. От озера Карасун мы по улице Свердлова пришли к главному почтамту. Было уже ранее утро, холодное, облачное. По дороге видел, как наши бойцы в двух местах выводили из дворов пленных немцев (очевидно, не успевших убежать поджигателей). Сбор еще не начинался, у почтамта никого не было. Здание было в руинах и дымилось.
Я сразу побежал к себе домой. Улицы были совершенно пустынны. Волнение мое было так велико, что плохо помню, как пробежал 4,5 квартала до своей квартиры (по Октябрьской между Пашковской и Клары Цеткин (ныне Длинная). Рванул калитку своего двора. Во дворе полно одетых жильцов, находящихся в неведении и ожидании. На меня все посмотрели, как на пришельца с неба. Уж очень получилось для всех неожиданно.
Бесконечные объятия, поцелуи, возгласы приветствия. Квартира моя в конце длинного двора. Сердце готово выскочить от радости, так как мне уже сообщили, что в моей семье все живы и здоровы. Наконец в дверях появилась жена, Антонина Мартыновна. И бросилась ко мне на встречу – родная, желанная, любимая…»
М.Я. Кузьминов, полковник, Герой Советского союза, командир 2-го батальона 40-й стрелковой бригады:
«Южнее станицы Пашковской, которую наша бригада освободила 11 февраля, высится курган. Собрав на нем командиров и замполитов подразделений, генерал Цепляев изложил план действий бригады при взятии Краснодара. Сам план был прост: как только наступит темнота, тихо преодолеть минные поля, а потом, открыв яростную пулеметную и автоматную стрельбу, забрасывая противника гранатами, ворваться в город. 2-му батальону предстояло, посадив людей на автомашины, захватить железнодорожную станцию, а затем прорваться в центр города на улицу Красная и овладеть зданием, где 1942 году размещался штаб Северо-Кавказского фронта (угол улиц Красной и Гимназической). Там ждать дальнейших указаний. Другие батальоны получили приказ очистить от неприятеля определенные улицы и объекты.
Для разведки направлений действий батальона были организованы боевые группы по 5-7 человек. С наступлением темноты они двинулись вперед по указанным маршрутам, а за ними – подразделения и штаб батальона.
Группа лейтенанта Никифорова достигла перекрестка улиц Карла Либкнехта (ныне Ставропольская) и Черноморской, что на Дубинке. Лейтенант приказал сержанту Шелесту и рядовому Копылову осмотреть дом №47 в начале улицы Черноморской. Шелест оставил Копылова у калитки, а сам пошел во двор. Тихонько постучал в дверь. На крыльцо вышла женщина. Шелест спросил, нет ли поблизости гитлеровцев. Хозяйка, а это была Татьяна Кондратьевна Ермоленко, знала, что наши войска освободили Пашковскую и движутся на Краснодар, но вот чтобы сейчас, ночью, перед ней мог стоять красноармеец – в это она сразу не смогла поверить. Поняв наконец, что это свои, она еще больше испугалась: ведь у нее на квартире стоит немецкий офицер. Вечером пришел пьяный, долго бушевал, а теперь спит… Все боевые группы действовали быстро, смело и решительно».
С.А. Сваровская (Катрахова), жительница Краснодара:
«День 12 февраля запомнился особенно. Ранее утро, часов шесть, светает… Выхожу на улицу. Переулок Черноморский как вымер. Я подумала, что всех угнали немцы и я осталась одна. Дохожу до шелковицы, поворачиваю за угол – навстречу человек в погонах, но не в немецких, а каких-то незнакомых. Кто это солдат?
Увидев мое растерянное лицо, он заулыбался: «Дочка! Наши пришли!». Я повисла у него на шее! Он прижал меня к себе. И вдруг – автоматная очередь. Уже в следующее мгновенье мы очутились на земле. Все произошло так быстро, что я даже не успела испугаться. А мой спаситель сказал мне: «Считай, дочка, что мы сегодня с тобой родились еще раз». Откуда-то взялись наши солдаты, побежали в тот двор, из которого стреляли, и вывели оттуда трех немцев и двух румын…
Мой солдат сказал, что живет на Адыгейской Набережной, в квартале от нашей улицы, и что с финской войны не был дома. Он обнял меня еще раз и ушел…
На улице Карла Либкнехта я увидела толпы людей. Жители города встречали освободителей. По дороге бесконечным потоком шли наши солдаты. Время от времени радостные люди куда-то уводили солдат: лишь потом я поняла, что их приглашали к столу, угощая всем лучшим, что было в их доме.
В порыве радости я вошла прямо в колонну солдат. Все они в этот момент были для меня родными, всех их хотелось обнять. Кто-то поднял меня на руки, и вдруг откуда-то я услышала мамин голос: «Соня! Сонечка!» я смотрела во все глаза, но маму не видела. Я повернулась: сзади на тротуаре двое солдат расчищали путь маме. У нее была перевязана рука, она продолжала звать меня. Я кинулась к ней!..»
На одной из площадей, где собиралось особенно много краснодарцев, я повстречался с первым секретарем Краснодарского крайкома партии Петром Ианнуарьевичем Селезневым.
Вокруг нас собралась огромная толпа. Над этим морем голов, над изможденными и заплаканными лицами, сияющими счастьем глазами звучал негромкий голос секретаря крайкома.
Люди как завороженные слушали человека, который в тяжелую пору фашистского нашествия оставался вместе с ними, возглавил краевой штаб партизанского движения.
Секретарь крайкома говорил о великом воинском подвиге и о победе, о жертве солдат и тех, кто сражался с врагом в тылу, о прекрасном будущем Краснодара и всей нашей великой страны. И пред мысленным взором слушателей вставало из руин и пепла все, что было разрушено проклятыми оккупантами. И новый город, восстановленный из руин, виделся им еще прекраснее, чем был.
Позднее я услышал, что за несколько минут до митинга, на котором Петр Ианнуарьевич так проникновенно говорил о будущем Краснодара, он получил известие о смерти самого близкого человека – жены…»
Э.А. Райковский, командир 174-го взвода 56-ой отдельного инженерного батальона:
«Любимый город Краснодар и его добрые гостеприимные жители останутся в памяти до последних дней моей жизни. Я и мои солдаты вместе с краснодарцами переживали тяжелые дни отступления. В 1942 году пришлось временно оставить город и уничтожить стратегические объекты, труд и славу его жителей.
Мне лично пришлось участвовать во взрыве мясокомбината, который находился на окраине города, около реки Кубань. Это было прекрасное новое сооружение, которое взорвали с неполным вывозом готовой продукции. Сердце сжималось от боли и от оскорбленной гордости советского человека, но другого выхода не было.
После сдачи Краснодара мы отошли в горы, в район Шабановского перевала.
Мы с нетерпением ждали дня наступления и освобождения Краснодара – и это день пришел.
Когда город был освобожден, моему взводу было поручено остаться и приступить к разминированию объектов, складов, домов и других сооружений.
Кроме выполнения боевых заданий более месяца я находился в военном госпитале №4330, который располагался на окраине города. Находясь в госпитале, мы, солдаты, почувствовали доброту сердца и прекрасные человеческие чувства жителей этого города, которые ухаживали за тяжелобольными воинами и помогали нам скорее вылечится, для возвращения в строй.
Я не могу забыть одной семьи фронтовика. Матери и двух дочерей, работающих, вернее помогающих по собственному желанию больным этого госпиталя. Меня выписали 13 мая 1943 года и отправили в отпуск на 30 дней, так как я был еще слаб и еле передвигался. Возможности выехать из Краснодара не оказалось, но эта семья приютила меня на две недели. Они жили недалеко от железнодорожного вокзала, кажется, по улице Чехова, 52 или 53, в одноэтажном доме».
Статьи
Все статьи
