Самшит в огне

Старый УАЗ лесхоза заезжает в поселок Гуамка, почти сразу на въезде сворачивает с основной дороги и уже через полкилометра поднимается в гору. Машина, скрипя, прыгает с камня на камень — испытание не для каждого внедорожника. Полчаса сумасшедшей тряски — и мы на месте. С первого взгляда — лес как лес. Ничего особенного. Но стоит зайти на пару метров, и открывается неприятная картина: среди высоких растений стоят сухие, полумертвые деревья самшита, увешанные, как гирляндами, паутиной. На ветках сухие листья, а на стеблях нет коры: гусеница безжалостно обгладывает почти все дерево.

«Это она относительно недавно его поела. Практически перед вашим приездом. И сейчас гусеницы, считай, нет, только ее потомство осталось. Основная масса пожрала и пошла дальше», — комментирует увиденное директор Апшеронского лесничества Виктор Долюк.

Уничтожила растения гусеница бабочки-огневки, которую завезли из Италии вместе с партией декоративного самшита для озеленения Олимпийского парка в Сочи. Сейчас на территории Адыгеи сохранилось лишь 4,5% самшитовых насаждений, а в Краснодарском крае и того меньше — 1%.

С первого взгляда увидеть насекомых на растении практически невозможно: они неплохо маскируются. Но уже через минуту глаз присматривается — стебли, сухие ветки и даже живущий на дереве мох облеплены гусеницами размером от нескольких миллиметров до трех сантиметров.

— Это она?

— Да. Но это еще маленькая. Доедает остатки. Хотя что тут доедать? При этом обратите внимание, вокруг столько растений, деревьев — тут очень насыщенный лес, многие деревья куда сочнее самшита. Но она их не трогает. А у него съедает даже кору. Сейчас с голоду доедает и сухие листья.

— И с какой скоростью она съедает дерево?

— Да моментально. Вот этот участок она съела дней за 15. Совсем недавно тут был здоровый самшит.

Снимаю на камеру гусеницу, которая в это время сидит на чудом уцелевшем листке. И вижу, как лист уменьшается буквально на глазах. За полминуты небольшая гусеница проедает отверстие в несколько миллиметров.

— Это дерево уже не выживет?

— Ну, тут не все так просто. Конечно, без коры дерево погибнет. В нем происходит постоянный сокоток. Снизу по стеблю к листьям поднимается вода, а от них вниз к корням идут продукты фотосинтеза. Кора, соответственно, защищает эти процессы. Но в то же время смотрите.

Виктор Евгеньевич просит главного лесничего Михаила Чистакова принести из машины топор и предлагает провести эксперимент. Мы срубаем небольшую метровую ветку. Сначала у основания, потом в центре и потом надламываем самый кончик верхней веточки.

— У основания стебель вполне себе живой, влага есть. В центре также. Даже берем самый верх — тонкая ветка. Она тоже еще сырая. Есть шанс, хоть и маленький, что корни дадут побеги. В нашей практике мы такое видели. Но это, конечно же, если мы сможем как-то победить огневку. Сама она, как видите, не уходит. Так что пока гусеница тут, шансов у побегов нет.

— И сколько такое дерево без коры может прожить?

— Ну, эту зиму еще переживет. Весну отстоит. А вот к летнему сезону уже все. Погибнет.

— То есть, грубо говоря, от огневки нужно избавиться к следующему сезону?

— От нее нужно избавиться как можно скорее, скажем так.

— А есть ли какие-то методы?

— Мы не знаем. То есть огневка в нашем регионе настолько неизученное явление, что мы не можем давать какие-то уверенные ответы. Эта зима для нашего климата и леса была достаточно суровой — повышенная влажность, сильные заморозки. Она все это пережила! Хотя для местных насекомых это были очень жесткие, даже губительные условия. Ее ничего не берет. Она еще и размножается почти непрерывно.

— Химия, яды? Просто я слышал, что по закону нельзя их использовать в заповедной зоне.

— Закон не просто так существует. Сами посмотрите. Тут вокруг уникальные растения, животные, насекомые. Использование ядов может привести не к самым лучшим последствиям. Так как это горы, тут много подземных и наземных ручьев. Химия может попасть в них, а они в реку. Ничего хорошего из этого не выйдет. Ну и главное, неизвестно, как сама бабочка отреагирует на химию. Она ест только самшит и больше никому, по сути, не вредит. А вот химия может погубить больше. Не самый лучший вариант, с какой стороны ни посмотри.

— Сейчас, кажется, организуются волонтеры, чтобы ходить и собирать этих гусениц.

— Ну, вы сами же только что видели — не так-то просто эту огневку заметить на дереве. А еще учитывайте, что несмотря на относительно молодые посадки, высота некоторых деревьев больше 3 м. Как туда добраться? Не с лестницей же по лесу ходить. По моим данным, такой метод позволит уничтожить максимум 4-5% гусениц. То есть люди смогут собрать только самые крупные экземпляры и гусениц, которые не спрятались. Это бесполезно.

— И никакие насекомые, птицы ее не едят?

— Что удивительно, нет. И летучие мыши на них не обращают внимания. Даже бабочек их не трогают. Но это уже вопрос не к нам, а к другим специалистам — орнитологам, например. Была практика, когда запускали китайскую муху. Она вообще почти всех ест. Но и она не дала необходимого результата. Ожидали большего. Тоже не все так просто. То есть поела она ее нормально, но этого недостаточно, если учитывать темпы размножения огневки.

— Ну хорошо, а какие есть варианты победить?

— Единственный рабочий вариант, по моему опыту, — это феромоновые ловушки. Их развешивают по лесу. На них слетаются бабочки и погибают. Но у нас нет о них информации, так как это не совсем наш профиль. Приезжают периодически специалисты, в том числе из НИИ. Мы их вывозим на место. Они берут пробы, анализы. Нас пока не ставили в известность. Да и мы как солдаты — много вопросов не задаем.

— Что будет, если самшит погибнет, это большая потеря?

— Ну как сказать… Мне как леснику, конечно же, очень жалко. Все-таки мы тут за каждое дерево переживаем. Как в целом это отразится на экологии? Природа умеет подстраиваться. В принципе, в нашем лесу, относительно других растений, самшита не так много. Не сказать, что это пошатнет экологическую обстановку.

— Возвращаясь к теме побегов. Если растения все-таки не успеют их дать, мы утратим самшит навсегда?

— Скорее всего, есть рабочий генетический материал на сохранении. Тут я тоже не могу ответить — тоже не в нашей компетенции. Слышал, что соседи из Адыгеи, куда пока огневка не так сильно добралась, собирают.

— Если заново их высаживать, сколько потребуется времени, сколько растет самшит?

— Медленно он растет. Вот этот лес — послевоенная посадка. Ну вот и сами считайте. Возраст примерно 50-60 лет. Высота примерно 3 м.

По словам лесничего Михаила Чистакова, было даже слышно, как огневка ела самшитовую рощу.

«Хруст стоял, — уточняет Чистаков. — Я уже тут столько лет работаю, каждый звук знаю наизусть. Когда она начала уничтожать лес, то в полной тишине, если прислушаться, можно было, без преувеличения, услышать хруст, треск. Это она его с такой скоростью ест».

На обратном пути замечаем в частном дворе декоративную посадку самшита. Остановившись, заходим к хозяину. Рядом стоят два самшита. Один почти сухой, другой частично остался живым. Оба были заражены, как поясняет хозяин. Но один обработали медным купоросом, и он выжил. Но все равно гусеница даже обработанный самшит пыталась съесть.

«Это еще раз подтверждает, что об эффективности использования химии нельзя говорить однозначно. И нет никаких гарантий, что у этой огневки не выработается иммунитет. Ведь у нас она приспособилась даже к объективно суровым условиям», — заключил главный лесничий.

Авторы: Николай Хижняк