Вячеслав Качин: «В моих стихах хулиганство тоже присутствует»

Российский поэт рассказал «Кубань 24», почему не гонится за лайками и не любит, когда поклонницы падают ниц, нужна ли ему для работы собственная муза и счастлив ли он в любви, а, главное, может ли поэзия стать конкурентом TikTok, и почему он уверен в ее победе.

От характера и генетики

– Обязательно ли поэту быть хулиганом?

– Не думаю. От характера человека зависит. Если он  по своей генетике отвязный и хулиганистый, то и в поэзии, и в любом другом искусстве это проявится. Я такой. И в моих стихах хулиганство, в хорошем смысле, тоже  присутствует. А еще весь накопленный и текущий жизненный опыт.

– Вы воспитывались в интересной среде.

– Бабушка пела в оперетте, отец был киноактером и служил в театре киноактёра. Помню, как он читал мне по-актерски, в лицах и «Конька-горбунка», и «Муху-цокотуху». Он вообще всегда был с книгой, и мне подсовывал, приучал к литературе, и к поэзии в частности.

Отец был знаком с Василием Шукшиным и его будущей женой Лидией Федосеевой, они в одно время учились во ВГИКе. С дядей Жорой Юматовым достаточно часто ездил на рыбалку. У них вообще собралась творческая компания рыбаков, туда входили и Владимир Нахрабцев, и Руслан Ахметов,  и Олег Голубицкий. Я с ними ездил и до армии, и после. Это были обычные, очень простые в общении, но очень творческие люди. И, конечно, это общение не прошло бесследно.

– Кто ваши читатели? Ориентируетесь ли вы на мнение публики?

– Нет. К сожалению, процентов 80 читателей не имеют литературного образования и воспринимают только первый план произведения. Есть масса других современных поэтов, которые занимаются тем, что пишут для толпы, и, да, они имеют миллион подписчиков. Но, как говорится, у кого подписчики, а у кого – репутация. Я не гонюсь за лайками. Пишу так, как мне интересно, как я это чувствую и вижу, исходя их тех знаний, которые я имею.

– Некоторые поэты популяризируют свое творчество видеоклипами, где сами и снимаются. Вы не пробовали?

– У меня приличное количество близких и не очень близких друзей и приятелей в актерской среде, которым нравятся мои стихи. И они их читают. Например, Николай Качура, Кирилл Сафонов,  Марина Кузьмина, Игорь Гордин, Оскар Кучера, Алексей Морозов. С Алексеем мы вообще знакомы не были, Оскар ему показал мои стихи, и он захотел прочесть «Похолодало. Скоро снег».

Обычно актер присылает мне дубль, а я ему говорю: «А если так?»  То есть немножко режиссирую со стороны. А бывает, что и с первого дубля они читают потрясающе. Например, Кирилл Сафонов сразу прочел стихотворение так, как я его и не видел.

Запись я выкладываю в интернет. Мне этого вполне достаточно. А переводить поэзию в шоу-бизнес не хочу. Я и так с ним плотно связан. И четко подразделяю, где тексты песен, а где поэзия.

Рок-н-ролл на троллейбусе

– Знаете ли вы ваших критиков? Как вы к ним относитесь?

– С резкой критикой никогда не сталкивался. Иной раз кто-нибудь напишет, к примеру, «не понимаю про что стихи» или отметит, что «слишком заумно» пишу. И что тут сделаешь? Но так, чтоб откровенно назвали мои стихи фигней, такого не было.

– Поклонницы с цветами ниц падают?

– Нет! Этого мне и не надо, я не солист поп-группы. Мои читатели – это единомышленники, которые понимают меня и мой язык, и чувствуют отклик в моих строках. Я пишу для тех людей, которые  уже знают жизнь с ее больных и нелицеприятных сторон, для думающих, одним словом.

– Вас называют поэтом, отразившим суть эпохи. Сложно нести эту ношу?

– Я об этом не задумываюсь. Знаете, как анекдот с ежиком, который шел-шел, и не задумывался, как он дышит. А потом задумался, и задохнулся. Так и я. А потом я отражаю в стихах скорее не эпоху, а себя в текущем времени. Свое мироощущение, свое мировоззрение, эмпатию к чему-либо. Думаю, именно так, из того, что оставили в наследие историки, литераторы, документалисты, мы через время и создаем свое понимание прошедшей эпохи.

– Не боитесь оказаться не у двора?

– У меня нет таких высказываний, за которые я был бы нерукопожатным в либеральных кругах, или, наоборот, в патриотических. Сейчас меня политика не волнует, я ее в творчестве не отражаю. Раньше, конечно, горел. Помню, как пошел защищать молодую российскую демократию к Белому дому в 91-м. По пути встретил Гарика Сукачева и Константина Кинчева. У нас с собой было… Мы выпили, затем еще… А потом залезли на троллейбус и пели под гитару «Все это рок-н-ролл». Пожалуй, это мое самое громкое политическое заявление.

После того события я еще некоторое время интересовался политикой, внимательно следил, что происходит в стране – заседания парламента, гласность! Так было до 93-го года, пока Ельцин не расфигачил Белый дом. И тогда я понял, что власть – советская она или российская не важно – это бизнес. И интересоваться перестал, я не бизнесмен. Сейчас из многих моих стихов, может, наберется два-три, где промелькнет что — то политическое…

Кинолента видения

– Работаете по вдохновению?

– Нет, я не знаю, что такое муза. Честно говорю. У кого-то постоянная депрессия, и она вдохновляет его писать упаднические и декадентские вещи.  Другой, наоборот, работает только в приподнятом настроении, на стойком позитиве. А я просто взял ручку, открыл тетрадь и начал писать.

По мере написания приходят какие-то строки, какое-то видение. Знаете, в актерской профессии есть такое понятие – «кинолента видения»? То же самое у поэта – идет какое-то кино перед глазами, какой-то эмоциональный жизненный сюжет возникает, а дальше фантазия его развивает в историю с аллегориями и метафорами. Так и выстраивается стихотворения. Иной раз я не знаю, чем оно закончится. Иной раз начинаю писать с конца, или середины.

– Как много неоконченных?

– Нет таких. Не бывает так, чтоб я работал сразу над несколькими стихотворениями. Хотя поэма уже год лежит. Сейчас этот жанр неактуален, но поскольку начал, доделаю ее обязательно. Она о моем поколении семидесятников, восьмидесятников, то есть людях эпохи начала перемен. Они, сказать более чистые, наверное, неправильно. Скорее – более романтичные, лиричные, идеалистичные в чем-то, чем сегодняшние. Прагматизм в таком объеме, как сейчас тогда все-таки не присутствовал.

– Часто сублимируете любовь в стихи?

– Все искусство о любви – танцы, живопись, музыка, и поэзия тем более. Даже если там ни слова про любовь. Это то, что невозможно сформулировать. Как в старом анекдоте: в ресторане дома литераторов появляется писатель, ему: «О, Михалыч, привет! Сколько тебя не видели! Ты где был?» Он говорит: «Как где? Роман писал». «Про что?» — спрашивают. «Про любовь», — отвечает. «Да?! Ну и как?» «Закрыл тему!».

Это вечная тема, и ответа на нее нет. Только вопросы.

– А вы в любви счастливый человек?

– Это как у всех: временами – да, временами – нет.

Конкурент Тиктоку

— Раньше поэты издавали сборники стихов, и это было событием. А как им сегодня заявить о себе?

— Только в интернете, больше нигде. Раньше к выпуску книги долго готовились, проходили множество этапов — худсовет, союз писателей, цензуру. Сейчас любой человек с улицы может издать книгу, и в этом нет никаких проблем. Если есть деньги, ты можешь сделать все, что угодно – снять кино, поставить балет или выпустить музыкальный альбом, и при этом не иметь никаких специальных навыков. С одной стороны, это хорошо. С другой — теперь дилетантизм просто вопиет во всех сферах человеческой деятельности. И спасу от этого нет. Вводить цензуру – не выход. Нас стали воспитывать невоспитанные люди, и это не может не огорчать.

Так будет еще лет 30-50, потом «пена» сойдет. Думаю, проявится что-то настоящее.

-Пиратят ли ваши стихи?

— В литературе, скорее, это речь о плагиате. Как сказал однажды замечательный композитор Аркадий Укупник: «Слышу хорошую песню и думаю, почему бы мне ее не написать?» В поэзии аналогично. Но это все легко считывается, и мастера пера таким не занимаются, понимают, что будут вторичны.

Пиратство процветает там, где оно приносит деньги. В музыкальной индустрии, например. А поэзия пока не вышла на коммерческие рельсы. Вот когда она будет собирать большие залы, а это обязательно произойдет – уже сейчас растет запрос на духовность — тогда возможно и начнут пиратить.

— И что, поэзия сможет стать конкурентом Тиктоку?

— Как опера поп-музыке. Но уже и сейчас появляются люди, которые в Тиктоке что-то читают. И это будет происходить неизбежно.

Подъему поэзии, как ни странно, очень поспособствовала рэп-культура. После концертов Оксимирона, а у него все-таки стихи, молодежь открывает книги и читает классиков.  Когда поэзия станет рентабельным видом искусства, наверное, появится и пиратство. А пока его нет.

Задают ритм и атмосферу

— Как поэты сегодня выживают?

– Пишут тексты для разных исполнителей. Жить же на что-то надо?! Все: и Вознесенский, и Евтушенко, и Ахмадулина, к примеру, — этим занимались. Здесь больше ремесла, хотя бы потому, что тексты пишутся на музыку, она первична и задает атмосферу. Исходя из нее, я конструирую определенным образом слова. Складываю их ритмически в музыкальную основу.

— С кем вам интересно работать?

— Мне все равно. Когда есть заказ, может это и цинично, меня интересует только одно – условия гонорара. И не важно, пришлет ли мне музыку начинающая певица или пишущий для Лепса композитор. Тут чисто денежный вопрос.

— Дают техническое задание?

— Больше скажу, даже присылают шпионские шифровки. Так однажды я прочел:  «35, 17, 26, 12, 45, 14, 20, 45, 19, 30, 14, 11 и еще 15, и еще опять».  Пришлось позвонить, уточнить. Оказывается, так мне задали ритм.

— Были ли возвраты текстов, если результат не устраивал?

— Когда человек обращается за текстом, он приблизительно понимает, кто и что ему может написать. Но, конечно, относятся по-разному. Помню, Дмитрий Маликов весь мозг мне вынул. Он хорошо оплачивает, но и требует по-максимому. Я ему говорю, что лучше уже не напишу, а он мне все равно еще вот так попробуй… Потом приходим к консенсусу. Так я ему на одну песню написал десять разных вариантов текста, он утвердил третий или второй…

— Следите за успешностью песни?

— Нет, не слежу. Если б у нас в России соблюдались авторские права, как когда-то в Советском Союзе (тогда Дербенев зарабатывал на одних авторских более 100 тыс рублей в год), возможно и был бы интерес. Но сейчас этого нет, в авторском агентстве одни жулики. Все ссылаются друг на друга, и концов не найти — деньги уплывают в неизвестном направлении. У меня более 200 текстов по разным исполнителям, и авторских я получаю две тыс рублей в месяц.

Из какого сора

— Так почему же дело жизни  все же поэзия, а не музыка? Все-таки успеха вы достигли сначала, как музыкант!

— Для меня музыки в поэзии больше, чем в самой музыке.

— Есть любимые поэты?

— Сейчас уже нет. Поэт любим тогда, когда непонятно из какого сора растут его слова. А когда разобрался, то от восторга уже не задыхаешься, скорее, испытываешь уважение.

— А вы знаете свои стихи наизусть?

— Чаще нет. Когда поэт знает свои стихи наизусть, в этом есть определенный нарциссизм. Я никогда в компании за рюмкой чая и чашкой водки своих стихов не читаю. Зачем? Вот книга, бери и читай. Нет, задачи красоваться стихами. Может какую-то строчку в качестве афоризма и вспомню, к слову, но не больше.

— Есть ли у вас строчки, посвященные Краснодару? Вы были раньше в нашем городе?

— Был и не раз. Правда, давно. В последний раз, в конце 90-х. Не знаю насколько изменился город, но погода радует, как и всегда. Поэтических строчек о Краснодаре нет, но думаю, скоро будут.