Танцевать о Востоке: возвращение «Легенды»

Общепризнанно, что советский балет — лучший в мире.

В.В. Ванслов, «Балеты Григоровича и проблемы хореографии».

Краснодару повезло с тем, что здесь создана и поддерживается культура Музыкального театра. Представление об опере, балете, оперетте получают, как правило, уже школьники. Музыкальный театр стал важной частью культурного пространства: афиши «Премьеры» висят по всему городу, и на премьере обновленного балета «Легенды о любви» зал был полон.

Этот спектакль с легендарной историей может похвастаться более чем полувековой историей, бесчисленным количество премьер в театрах России, восторженными отзывами критиков и любовью зрителей. Искусствовед В.В. Ванслов в книге о балетах Григоровича называет среди главных достоинств спектакля «щедрый разлив танцевальной стихии, богатство и разнообразие форм, новаторское обогащение пластической лексики». 

Созданная в период оттепели «Легенда о любви» стала прославлением классического танца и вместе с тем серьезным шагом советского балета в культуру Востока. Либретто было создано турецким писателем-социалистом Назымом Хикметом по собственной пьесе, стилизованную тревожную музыку написал молодой азербайджанский композитор Ариф Меликов, автором лаконичной и символичной сценографии стал Симон Вирсаладзе, активно сотрудничавший с Юрием Григоровичем в Большом театре.  «Оттепельный» спектакль в постановке молодого хореографа одновременно прославлял выразительный язык балета и был ограничен им.

В Краснодаре прославленный балет был поставлен в 2006 году в череде других перенесенных на кубанскую сцену спектаклей мастера. Сейчас в «Легенде о любви» новые солисты: Мария Томилова (Мехмене Бану), Алексей Шлыков (Ферхад), Евгений Ланцута (Визирь)..

Фото Татьяны Зубковой ТО «Премьера».

Драматическое настроение постановки ощутимо с первых тревожных аккордов — и так же заметен ее стаж. Она чем-то неуловимо напоминает советские фильмы 1950-х годов: то ли музыкальным решением, то ли групповыми сценами, то ли костюмами и гримом.

Несомненно, артистам не так уж просто танцевать, внутренне ориентируясь на тех, чье исполнение балета стало классикой: Майи Плисецкой, Наталии Бессмертновой, Мариса Лиепы, Николая Цискаридзе. Однако в основном краснодарские танцоры предлагают вполне убедительные трактовки образов. Ферхад Алексея Шлыкова не так легок и тонок, как герои персидских миниатюр. Но он мускулист и могуч и создает достаточно цельный образ мужчины, способного как пожертвовать своей любовью ради высокой цели, так и пробить путь воде через скалы. Гибкая, легкая, пластичная Мехмене Бану Марии Томиловой убедительна и в своем отчаянии, и в своей печали, и в своей власти. Подобно Одетте, светлой «тенью» царицы становится ее сестра Ширин — тонкая, изящная Елена Лузина танцует вдохновенно и поэтично. Общая тематическая мрачность постановки впервые отступает во время первого дуэта Ширин и Ферхада, платонического и стилизованного танцевального диалога, где влюбленные ни разу ни касаются друг друга. Восточная стилизация хореографии — символические жесты, «ломаные» запястья — подчеркивает глубоко классическую основу спектакля.

«Классика», — скажут одни. «Ретро», — скажут другие. Постановка спектакля сегодня, спустя более чем полвека после его премьеры, делает очевидными противоречия в его тематике. Окрашена советской идеологией тема победы коллективного начала над личными страстями, которая торжествует в конце спектакля. Николай Цискаридзе говорил, что именно эта коллективная тема стала важной причиной того, что спектакль не был по достоинству оценен западной публикой. «Восточный» балет оказался выхолощен и в религиозном отношении: лишь вначале здесь появляется волшебник, волхв-«Незнакомец» (выразительная работа Дмитрия Горлова). Данью европейским романтическим традициям стало и превращение Ферхада из каменотеса (как это было в легенде) в художника — для исламского Востока занятие не самое распространенное и не самое уважаемое. Впрочем, профессия героя очевидна зрителю разве что из либретто, и в итоге он все равно берет в руки не кисть, а молот, возвращаясь к благородному ремеслу каменщика.

Фото Татьяны Зубковой ТО «Премьера».

Символическая эстетизация восточной легенды средствами европейского танца выглядит сегодня не столько спорной, сколько утратившей актуальность. Танцевать классический балет о Востоке — все равно что делать пантомиму об архитектуре: цель ясна, но насколько же сложен и архаичен художественный язык!

Лично для меня главной проблемой балета стал вопрос о том, что стало внутренней эстетической целью его создания. Мне кажется, что этой целью может быть названо прославление универсальности балета как художественного языка, которым можно говорить о любых явлениях культуры.

И сегодня, как и полвека назад, мы видим на сцене не восточную легенду о любви, а советскую сказку об этой легенде, мелодичную, красивую, волнующую и весьма далекую от оригинала.

Авторы: Вера Сердечная