Сергей Жигунов о фильме «Три мушкетера»: Я добавил в сказку конфликтов и страстей

О том, чем отличается настоящий герой, о страстях и о месте сказки в российском кинематографе создатель фильма рассказал «Фактам без политики»:

«Картина, несомненно, ориентирована на молодежь. Она быстрая, яркая и очень динамичная. Раньше говорили «клиповое мышление»: нарезали — значит, молодежно. Это неправда. Нарезали – это мелькает и непонятно. А молодежь — быстро точно, смайлики, sms-ки. Короткое, но довольно точное, в этом есть смысловое начало, есть начало и конец, есть драматургия, динамика. Динамика может быть между началом и концом, а не вообще динамика в любую сторону.

Хотелось сделать яркую, эмоциональную картину о людях, которые живут в страстях, которые проживают быстро, но так много, что это вызывает зависть у сидящих в зале. Д`Артаньян совершает поступки бесконечно, он вообще ничего другого кроме поступков не совершает. Он четко герой. Герой, помимо того, что он хороший, он может быть отрицательным. Главное, чтобы он был герой. Герой совершает поступки, которые тебе нравятся или не нравятся. В зависимости от этого ты определяешь, герой положительный или отрицательный. Но он совершает поступки. Чем больше герой совершает поступков, тем он интереснее.

Здесь, конечно, сказка. Таких людей не бывает, но так хочется, чтобы они были. На этом парадоксе начинаешь ловить зрителей. Ты хочешь, чтобы такие люди были? И зритель отвечает себе: да, я хочу таких, они нравятся.

К сказке претензий немного предъявишь. Сказка и сказка, ты очень защищен. Ребята, ну это сказка, не обращайте внимания. И как только зритель расслабляется и перестает обращать внимание, ты начинаешь делать то, что тебе нужно. Я добавил этому всему конфликтов, страстей, и они очень ярко все засуществовали, они там движутся.

Когда эмоции так быстро сменяют друг друга, это тоже аттракцион. По-моему, в этой картине удалось вывести на эмоциональный уровень довольно быстро. Очень сложно, чтобы в фильме были эмоции. Наши последние картины страдают безэмоциональностью. Очень боятся все, это очень страшно. Я когда с артистами разговаривал, я говорил: будем в открытую говорить, персонажи должны говорить: я люблю, я не люблю, я ненавижу. Они говорят: как это играть? Я говорю: вот так и играйте, в открытой манере. Очень много вот такого сухого, безэмоционального технически очень точного, и очень мало искренних картин».