Память в камне: монумент первым казакам-переселенцам в Тамани

Сами таманцы называют скульптуру Антоном Головатым, что вполне обоснованно, хотя и не является исторической правдой. Ее создатели немало спорили по поводу, кого увековечить в благородном металле — атамана Савву Белого, под предводительством которого и прибыла первая флотилия черноморцев на Кубань или его верного сподвижника, весьма почитаемого казачеством войскового судью Антона Головатого. Последняя идея импонировала многим в войске, но оказалась невыполнимой технически.

С тех пор, как первые представители черноморского казачества начали обживать Кубань, прошло чуть более ста лет. Но время стерло из памяти внешность удалых предводителей, забылось и то, как одевались, как выглядели в конце 18 века рядовые черноморцы. Не нашлось и портрета Антона Головатого, хотя доподлинно известно, что атаман Кухаренко в свое время отсылал его своему другу украинскому поэту Тарасу Шевченко для того, чтобы тот сделал с него литографию.

Зато осталось поэтическое наследие талантливого судьи — ему принадлежат слова широко известной среди казаков песни «Ой годи нам журитися». Ее текст и помог авторам памятника приблизить художественное воплощение к историческому образу, а в фигуре одетого по старинке казака, как бы ступающего с лодки на берег, держащего в одной руке бунчук (знамя), а в другой шашку запечатлен собирательный образ отважного переселенца.

И хотя маститый одесский скульптор Опанас Сластион сразу после открытия памятника не на шутку раскритиковал устроителей события за то, что они так не сумели отыскать портретное изображение Головатого, не обнаружено оно и по сей день. А вот с песней каждый желающий может ознакомиться и сегодня, стоит лишь подойти к подножию монумента с его тыльной стороны. Еще один текст на гранитном фасаде рассказывает о переселении черноморцев на Кубань, а также знакомит с историей создания памятника. Вблизи от него расположен чугунный барельеф с изображением парусных казачьих лодок, которые под предводительством полковника Саввы Белого пристали к таманскому берегу в августе 1792 году.

Всего же за первый год гостеприимная кубанская земля приняла около 17 тыс.новоселов, основавших 40 куреней. Мужественные и смелые люди, привыкшие к неудобствам военной жизни, они быстро обжили правый берег Кубани, возвели города, станицы и хутора, стали их обустраивать на свой вкус и по своему усмотрению. К концу 19 века кубанское казачество играло в государственной структуре России немаловажную роль, превратившись в обширную, уверенную в себе и своей самобытности социальную группу. В это время у казаков появляется стремление продемонстрировать окружающим многовековую славную историю войска, рассказать о запорожских корнях и преемственности традиций и культуры сечевиков.

В то время, когда Михаил Осипович Микешин вынашивал замыслы будущего монумента Екатерине Второй в Екатеринодаре, таманские казаки в 1894 году задумались о своем историческом символе. На станичном сходе во главе с атаманом Владимиром Толстопятом было решено соорудить памятник первым переселенцам. Для начала на благое дело выделили 500 рублей. Наивные в финансовых вопросах провинциалы полагали, что это серьезные деньги, которые помогут им нанять достойного скульптора и в самые быстрые сроки изготовить фигуру на века. Но прошло долгих 17 лет, прежде чем бронзовый казак ступил на таманский берег.

При обсуждении художественного замысла и выбора исполнителя было сломано немало копий. Станичники спорили до хрипоты, отстаивая различные точки зрения. Предложение екатеринодарского атамана генерал-майора Ивана Мазина о застывшей фигуре запорожца с хлебом, солью и грамотой, пожалованной казакам императрицей, была отвергнута большинством. Зато по душе пришлась идея преподавателя Мариинского женского училища Петра Сысоевича Косолапа о решительном и гордом запорожце, ступающем с высоко поднятой головой на земную твердь с лодки. Собственно, она и была воплощена в жизнь.

Проект разработал скульптор Борис Васильевич Эдуардс, трудившийся в эти месяцы над памятником императрице Екатерине в столице области. Он же определил и смету будущему монументу — чуть более 24 тыс. рублей. Конечно, многим эта цифра показалась фантастически завышенной! И хотя инициативу таманцев одобрило и руководство войском в Екатеринодаре, и высшая власть в Петербурге, помощи от официальных лиц они так и не дождались.

Например, атаман Кубанского казачьего войска, Яков Малама в категоричной форме заявил, что смета на сооружение не должна превышать 2 тыс. рублей. Объявили конкурс. В результате, нашелся лишь один желающий попробовать себя за такие смешные деньги. В его проекте фигура казака была представлена из бетона, материала непрочного и не очень красивого. Впрочем, вскоре и этот претендент отказался от работы. И лишь с приходом на должность наказного атамана ККВ генерал-лейтенанта Михаила Павловича Бабыча в 1908 году дело сдвинулось с мертвой точки.

Этот человек был не только просвещенным и толковым руководителем, но и настоящим радетелем казачьего края, его истории и культуры. Он обратился с пространным воззванием к казакам о пожертвовании денег на возведение таманского памятника. Во всех станицах и воинских подразделениях области была проведена огромная работа по сбору средств. Казалось бы, все складывается удачно… Но знающий себе цену Эдуардс поднял цену. В 1909 году он побывал в Тамани, где вместе с казачьими высшими чинами выбрал место для будущего памятника. И хотя владелец земельного надела передал его в ведение войска безвозмездно, стоимость определенных Эдуардсом работ превысила 31 тыс. рублей.

В 1910 году состоялось первое организационное заседание комитета по строительству памятника, на котором местный священник прочел молитву и благословил начало благого дела. К тому времени, Мазина и Косолапа, так горячо принимавших участие в обсуждении проекта, уже не было в живых. Но комитет все же вернулся к сущности их спора и в результате голосования постановил увековечить образ не атаманов, а рядового переселенца-сечевика. Как оказалось, решение было дальновидным, хотя сами казаки, конечно, об этом в то время не догадывались. Несложно представить, какая судьба ждала бы в советский период памятник казачьим «генералам». Без сомнения его также отправили бы на переплавку, как и микешинскую Екатерину в Краснодаре!

И хотя нужная сумма была почти собрана, члены комитета решили отказаться от услуг Эдуардса и пригласить другого исполнителя. Им стал академик скульптуры эстонского происхождения Амандус Хейнрик Адамсон. Возможно это случилось из-за того, что его смета оказалась более демократичной и составляла 23,5 тыс. рублей.

5 октября 1911 года в Тамани был открыт памятник первым казачьим переселенцам. Накануне в станицу прибыли начальник Кубанской области и наказной Атаман ККВ генерал Михаил Бабыч, архиепископ Ставропольский и Екатеринодарский Агафодор и другие важные лица. От храма Покрова Пресвятой Богородицы — самого первого построенного черноморцами на кубанской земле культового сооружения, прошествовала колонна казаков с войсковыми регалиями, звонили колокола и играл оркестр. Не обошлось и без вкусного праздничного обеда после окончания официальной части.

С тех самых пор в Тамани ежегодно отмечают годовщину открытия памятника, который стал не просто туристической достопримечательностью, а символом казачьей самобытности Кубани, его визитной карточкой, наглядным подтверждением славной и многовековой истории кубанского войска!