Как началась война и как обороняли Краснодар — воспоминания очевидцев

В Великую Отечественную войну Советский Союз потерял 42 млн человек — это и павшие на фронтах, и мирное население. Цифра приблизительная, вокруг нее до сих пор ведутся дискуссии ученых. Бесспорно одно: то, что сделал советский солдат — подвиг без преувеличения.

И одна из глав истории связана с обороной Краснодара. В 1942 году у кубанской столицы не было шансов отбить врага, стояла другая задача — любой ценой задержать.

Черная весть вырвалась из репродукторов в полдень. И пока она еще струилась по волнам сарафанного радио, в парке имени Горького продолжалась мирная жизнь, выступление восходящей звезды Клавдии Шульженко слушал 18-летний Валентин Колбиков. Окрыленный этим событием, выпускник краснодарского аэроклуба тогда еще не знал, что на следующий день его увезет поезд в секретном направлении. Что в его жизни будет пустыня под Киргистаном со змеями, тарантулами и школой истребителей. Что он будет терять товарищей, сам переживет пять крушений, подготовит 30 пилотов, и спустя 80 лет на лацкане его пиджака будут медали за достижения в науке и в ратном деле.

98 лет — бодрость духа и оптимизм. Ну как тут не спросить про удивительный запас прочности советских бойцов, которым часто приходилось сражаться, игнорируя перевес в технике.

«У немцев, действительно, вооружения было самое новейшее в то время. Но нельзя забывать, что чувства летчика очень глубоки по отношению к своей профессии. Даже летая на И-16, который скорость имел максимальную 500 км, а у мессершмитта — 700 км, все равно наши ребята на И-16 били мессершмитты. Почему? Потому что у любого самолета есть свои личные преимущества. Берем И-16. Я закладываю глубокий вираж и вращаю самолет по очень маленькому радиусу, а мессершмитт не может за мной угнаться. Он такой радиус не может набрать, поэтому отлетает. А я вращаюсь по малому радиусу, ловлю его в объектив и сбиваю его», — рассказывает участник Великой Отечественной войны Валентин Колбиков.

Если каждый его ученик сбил хотя бы по три вражеских самолета, то своей военной арифметикой доволен, говорит ветеран. В первые дни войны вместе с Валентином Колбиковым на защиту Родины было мобилизовано около 300 тыс. кубанцев.

Краевой центр начал менять профиль. Вместо модных костюмов швейные цеха кроили армейскую форму, вместо тракторов и прочей мирной продукции предприятия выпускали бутылки с зажигательной смесью, снаряды, детали для танков. Одним из первых на военные рельсы стал завод имени Седина, тогда он назывался «Кубаноль».

«Это был единственный завод, который выпускал очень сложное карусельное оборудование, которое было необходимо для сложных конструкций танков, самолетов. На заводах был организован всеобуч, где обучались жены бывших токарей, слесарей, дети тех, кто ушел на фронт», — говорит военный историк, член Российского военно-исторического общества Борис Оленский.

Иногда таким токарям и фрезеровщикам, не успевшим и школьный аттестат получить, приходилось становиться на ящик, чтобы дотянуться до оборудования. И тем не менее, завод наращивал выпуск продукции. Недоедая и недосыпая, план за смену перевыполняли в 50, 100 и даже в тысячу раз.

И таким же мальчишкам в судьбоносном 1942 году пришлось пополнить ряды 56-й армии, которая была разбита под Батайском. Вместо 121 тыс. бойцов к Краснодарскому обводу подошли 18 тыс. человек. В дивизию народного ополчения набирали старшеклассников. Больше мобилизовывать было некого. Тысяча бойцов, практически не вооруженных. Они стояли насмерть, чтобы основные силы Северо-Кавказского фронта могли отступить по левому берегу Кубани. Эти несколько дней «заминки» в наступлении нацистов позволили советским войскам избежать окружения и продолжить битву за Кавказ.

Свидетелем одного из тех жестоких боев стала Лидия Бурмистрова. На этом снимке ей семь лет — через два года началось самое страшное испытание в ее жизни. Впрочем, страха тогда не было, вспоминает Лидия Иосифовна, росла слишком отчаянной и любопытной. Из-за этого в первый день оккупации Краснодара оказалось в гуще событий  — видела и немца, что засучив рукава, по-хозяйски оглядывал улицу, и засаду наших солдат в саду.

«Когда мы вошли в сад, то увидели там красноармейцев. Видно, командир был посередине улицы, а целый взвод рассредоточился по всему кварталу. Он когда увидел нас, как начал ругаться: уходите сейчас же отсюда. Такая жара, они все потные, пот с них течет, я говорю, давай им водички понесем. И все бойцы собрались и по капельке водичку попили», — вспоминает очевидец боев за Краснодар 9 августа 1942 года Лидия Бурмистрова.

Она пережила голодную оккупацию, облавы полицаев, уцелела под обломками дома, рухнувшего при авианалете. Исполнив свою детскую мечту — став учителем, рассказывала молодому поколению о мужестве родного города, о командире с акцентом волжанина, о том, что мир — пожалуй, самое ценное на земле.

А для того, чтобы Городской сад, который оккупанты превратили в немецкое кладбище, снова стал парком, в небо поднимались простые парни, такие как Валентин Колбиков. Именно таким в Кремле, на приеме в честь Победы, посвятили первый тост.

«Сталин сказал: давайте выпьем за нашего солдата, за то, что он вытерпел, несмотря ни на какие сложности. Вот это была первая оценка роли простого советского солдата», — отмечает военный историк, член Российского военно-исторического общества Борис Оленский.

Борис Оленский надеется, что оценят и роль кубанской столицы, которая ради победы отдавала все силы. На Кубани сейчас два города воинской славы — Анапа и Туапсе. А должно быть три, считает историк. Теперь, когда комиссия при Президенте РФ проводит оценку новых данных, есть все шансы восстановить справедливость. Ведь Краснодар — это незаживающий след от машин смерти, которые здесь испытывались, и первый в мире суд над пособниками нацистов, самоотверженный труд в тылу и, конечно, героическая оборона города. Если бы не она, кто знает, возможно, 22 июня 1941 года было бы началом совсем другой истории.