Журналист из донецка Александра Лазарева – о том, что не все в этой жизни продается и покупается, а боль притупляется, когда помогаешь выбраться из беды таким, как сам.

Давка. Прижимаю к себе пакет, в нем – наборы для рисования и тетрадь для записей. Кто-то из толпы принимает нехитрое содержимое за взятку. Секунда-другая и две пары крепких женских рук, не особо церемонясь, отшвыривают меня с порога социального центра вниз, на ступени. Кое-как закрепляюсь на «пятачке» за секунду до падения, светлый улыбчивый парень в черной футболке протягивает руку и успокаивает людей. Они мои земляки. В ближайшем городе России, Таганроге, вынужденно бежали из разных городов Донбасса от обстрелов, у многих больше ничего нет. Здесь – в очереди за помощью.

Парня в черной футболке зовут Валентин, он из Мариуполя. С Александром, который вывез своих детей из Киевского района Донецка, познакомились в этой очереди. Оба оформляли детские выплаты. С тех пор держатся вместе. «Свою жизнь я могу доверить только Валику, хотя и знаком с ним всего пару месяцев», – признается Саша.

Они были в этой шкуре сами, пройдя испытание неуправляемой толпой, решили: отныне очередь здесь будет образцово-показательной. Друзья-энтузиасты, как они сами себя называют, каждый день проводят на этом «пятачке», у единственного социального центра Таганрога, который принимает заявки на помощь. Ежедневно сюда приходит до тысячи разных людей с одной бедой – они бегут от войны.

Саша и Валик ведут централизованную очередь, их блокноты испещрены пронумерованными фамилиями, они и заявки проверяют (это чтобы отказов потом не было), они же отводят от мошенников, которые «кидают» беженцев на гривневом «обнале», помогают найти ночлег, подбадривают, и буйных одергивают тоже они…

«Народ не может понять, зачем нам эта ежедневная нервотрепка. Привычнее думать, что если ты просишь помощи, то обязательно получишь по рукам… Я не знаю, как людям объяснить, что не все в этом мире продается и покупается», – устало констатирует Саша. Он никогда громко не смеется, но стоит ему улыбнуться – всем и сразу в этой бесконечной очереди делается лучше, чем было. Проверено на себе, 396-й по счету.

Валика я застала все на том же «пятачке», стрелки часов давно перевалили за шесть вечера, но у социального центра все еще собирались люди… Им негде было переночевать, и покушать тоже было нечего… Валентин предложил одной семье борщ, который сам и сварил…

… Он не ел полтора месяца, до марта Валик с ребенком находился в мариупольском подвале под Дворцом культуры. А дальше… Укронацисты дали сутки на то, чтобы те убрались вон. Ранним утром они вышли в сторону Мелекино. Изможденные, пешком прошли 35 км: боевики отобрали машину и все документы семьи. По пути хлебом делились редкие машины с такими же, убегающими от смерти людьми.

«Тогда я только оценил, что самое дорогое в твоей жизни помещается в ладонь, и это – исхудавшая детская рука», – с болью вспоминает Валентин. Он гонит прочь черные воспоминания, по этой же причине – назад, в Мариуполь, больше не вернется. Как только восстановит документы, Валик, строитель в мирной жизни, приступит к любимому ремеслу, а пока – смысл жизни для него здесь, на этом «пятачке». Боль притупляется, когда помогаешь выбраться из беды таким же, как сам.

«Мы понимаем этих людей, потому что сами это пережили, поэтому мы можем им помочь».

Разные здесь истории, люди и злятся-то по-разному… За два с половиной месяца люди рассказали столько всего, что хватит на целый сборник исповедей.

Маленькая, на перебитых ногах старушка. Она с сыном и внуками пыталась вырваться из Мариуполя на машине. Нацисты открыли огонь. Стреляли по днищу машины специально, калечили ноги… С пулевыми ранениями сын все-таки выжал педаль газа, вырвались…

А этот молодой человек пил кофе на кухне у окна. Увидал ракету. Огненная точка приближалась. Выбежал на инстинкте. Пролетел несколько лестничных маршей. Внизу больно кольнула мысль – жена осталась там. Прямое попадание в квартиру. И вот он теперь здесь, на «пятачке», а жены больше нет. Рассказывает, и его посеревшее лицо содрогается от необратимости произошедшего. Бывают очень тяжелые дни в жизни «пятачка».

Парни потихоньку обрастают знакомствами. Прохожие на улице в Таганроге их узнают, подходят, обнимают и благодарят. Всем этим людям Саша и Валик сумели помочь.

– О, наши страждущие! – завидев знакомые лица, восклицает Александр.

– Вы что, всех запоминаете? – удивляюсь я

– Да. Мы всех знаем. Хрен забудешь теперь.

…Молчим…

Сашина жена умерла пять лет назад, и остались Саша и две дочки – Варя и Марго, одни-одинешеньки на всем белом свете. Когда их квартал в очередной раз накрыло тяжелой артиллерией, отец схватил деток, собачку Коржика и вывез семью в Таганрог. На «нуле» Успенки простояли восемь часов: три автобуса из Мариуполя все никак не могли пересечь границу, многие пассажиры были в крови, многие – перебинтованы, со стороны России то и дело подъезжали скорые, особо «тяжелых» сразу увозили реанимации… В одном из этих автобусов вполне мог находиться и Валентин…

Так Саша оказался на нашем с вами «пятачке».

– Как выпустили-то?

– Я сам пришел в военкомат, когда получил повестку. Узнали, что один воспитываю своих девочек, выдали белый билет.

Он будто смотрит сквозь тебя застывшим выцветшим взглядом, и от этого пронизывает. Есть в этом человеке и надрыв, и сила – фальши нет. Саша пишет короткие рассказы о любви среди горя и войны. Это для него та тетрадь из первого абзаца.

Когда я узнала истории этих ребят, пришла на «пятачок» снова с наборами для рисования девочкам Саши. Думала хоть как-то поддержать ребят и сказать спасибо за образцово-показательную очередь. Пусть эти истории обретут своего читателя и кому-то на минуту сделается легче, чем было от того, что не все в этой жизни покупается и продается.

Текст: Александра Лазарева, «Кубанские новости»