Имя в названии: комиссар юга и тяжпрома Серго Орджоникидзе

Имя советского политического деятеля Серго Оржоникидзе краснодарской улице Базарной присвоили в 1937 году, практически, сразу после его кончины. В те годы на карте страны появилось множество топонимов в честь Серго. Свои исконные названия поменяли хутора, районы и город Владикавказ в Осетии. Приставку с его фамилией получили институты и училища, санатории и дворцы культуры. Даже ближайший сосед Кубани — Ставрополье, в 1937 году из Северо-Кавказского края превратился в Орджоникидзевский. Правда ненадолго.

Гриша Орджоникидзе появился на свет в обедневшей семье мелкопоместного дворянина в 1886 году в крохотной деревушке Гореша Кутаисской губернии. Мать мальчика скончалась вскоре после его рождения. А в 12 лет Гриша остался полным сиротой. К этому времени он успел закончить двухклассное училище в соседнем селении, и родственники мальчика, сообща собрав средства на учебу, отправили его в Тифлис.

В 1901 году началась студенческая жизнь в фельдшерской школе. Во многих городах империи это время отмечено участившимися забастовками и митингами, расширением партийной нелегальной сети. В первую очередь, к протестующим против режима примыкали молодые люди, учащаяся и работающая молодежь. В 1903 году Орджоникидзе также вступил в ряды РСДРП, где и получил партийное прозвище Серж.

Открытый, веселый и доброжелательный, он быстро сходился с людьми. Позже, в бакинской тюрьме, он познакомится с Иосифом Джугашвили, которого тогда все называли просто Коба. Серго был одним из немногих людей, кому Сталин позволял называть себя на «ты». Именно Орджоникидзе и Киров были теми людьми, что через годы скрасили одинокую ночь вождя народов после самоубийства его жены — Надежды Аллилуевой.

Но все это случится значительно позже, а пока энергичный и горячий юноша распространяет нелегальную литературу, готовит стачки и забастовки. Первый арест в 1904 году не повлек за собой серьезного наказания, следующий, случившийся при получении нелегального оружия в 1905 году, уже отправил Орджоникидзе на несколько месяцев в Сухумскую тюрьму. Его отпускают под залог и вскоре по фальшивым документам Серго оказывается за границей.

По возвращении в 1907 году его вновь арестовывают и приговаривают к поселению в Сибири пожизненно. Оказавшись в суровом Красноярском крае, Орджоникидзе сразу же задумывает побег и благополучно претворяет свой план в жизнь. Благодаря помощи партийных товарищей он не просто покидает место ссылки, а вновь оказывается за границей, теперь уже в Париже. Здесь он учится в школе Лонжюмо — учебном заведении РСДРП для кадрового резерва из среды рабочих.

Февральская революция массово возвращает «политических». Орджоникидзе с энтузиазмом включается в работу, он — член горкома и исполкома Петроградского Совета, принимает самое активное участие в октябрьском перевороте. Его прекрасное знание обстановки на юге России и преданность идеалам революции дают основание к назначению на высокий и ответственный пост. В 1918 году он становится Чрезвычайным комиссаром по всему югу страны, отвечая за развернувшуюся борьбу между приверженцами старого строя и «новой» жизни на территориях Крыма, Донской и Терской областей, Черноморской губернии, Черноморского флота и всего Северного Кавказа до Баку.

Закономерно, что после окончания Гражданской войны именно Орджоникидзе возглавляет крайком РКП(б) Закавказья. В 1926 году он становится первым секретарем Северо-Кавказского крайкома. Но карьерный скачок приходится уже на 1930 год, когда ему поручили руководить Высшим Советом народного хозяйства, а затем и преобразовывать экономику страны в должности наркома тяжелой промышленности. В эти годы он — член Политбюро ЦК ВКП(б) и член ЦИК СССР.

Как уже отмечалось, Серго Орджоникидзе был достаточно близок к Сталину, предан ему и его политике. Возможно, их сближало не только общее прошлое, но и национальная идентичность, близость менталитетов. Но чистка в рядах «старых» большевиков, принявшая массовый характер после смерти Кирова и названная впоследствии «большим террором», не могла оставить равнодушным этого искреннего и открытого человека. Каждый месяц Серго докладывали о том, что арестованы, исключены из партии и даже расстреляны его бывшие товарищи и сослуживцы.

Болезненным оказалось и назначение вместо своего ставленника на должность первого секретаря Закавказской республики Лаврентия Берии. Отношения двух грузинских коммунистов никогда не складывались, Орджоникидзе на раз называл Берию интриганом, тот отвечал взаимностью.

Последней каплей для Орджоникидзе стал арест его брата Папулии, члена Политбюро Грузии. Об аресте Серго узнал в Кисловодске накануне своего 50-летнего юбилея. Еще больше его разозлил отказ Берии ознакомить его с делом брата и дать с ним увидеться. По воспоминаниям Ворошилова и других партийцев, опубликованным уже после смерти Сталина, Берия делал все, чтобы оболгать и очернить в глазах вождя его старого партийного друга.

С утра в день смерти Серго у него состоялся нелицеприятный разговор со Сталиным в кабинете последнего. Уже дома нарком вновь связался партийным лидером, теперь уже по телефону. Общение, по словам жены Серго, было «гневным, с взаимной русской и грузинской бранью». Вскоре после этого из его комнаты раздался выстрел, который оборвал жизнь Орджоникидзе.

Примечательно, что прибывший на место самоубийства глава государства, запретил говорить об истинной причине смерти своего соратника. Долгие годы не только рядовые граждане, но и достаточно именитые члены партии, считали, что Серго умер от сердечного приступа, до которого его довели козни «троцкистов». Об это говорилось с публичных трибун, об этом писалось в газетах.

Уже после гибели Серго, были арестованы и осуждены еще два его родных брата, их жены и племянник, другая многочисленная родня. К десяти годам лагерей приговорена и жена самого Орджоникидзе. Уже после Великой Отечественной войны из списка тех, кого предполагалось увековечить в скульптурах, Сталин вычеркнул всего одну фамилию — Серго Орджоникидзе.