Гости «Кинотавра» прокомментировали нашумевшие фильмы фестиваля

«Вот мы посмотрели прекрасный фильм “Иван сын Амира”. Мы под таким впечатлением, мне очень понравился, история очень хорошая», — поделился Максим Виторган, актер, телеведущий.

«Были какие-то удачные вещи, были менее удачные. Но еще раз говорю, мне сложно обсуждать, потому что я считаю, что этот фильм — больше некая память о человеке. И очень благодарна Игорю за то, что он смонтировал эту картину и сделал так, что она увидела свет», — прокомментировала ленту «Роман с кокаином» Ксения Собчак, телеведущая.

«Фильм “Стыд” Юсупа Разыкова, который тоже, судя по оценкам вокруг, стал фаворитом. Еще и потому, что никто от Юсупа Разыкова, режиссера приличного, но довольно среднего, который до этого поставил штук десять картин, особо не выделявшихся из общего ряда, вдруг сделал такое, настолько оригинальное. После 50 это редчайший случай, когда от человека никто ничего особо не ждет, и вдруг кино совершенно нового уровня, как будто снял не он. Оригинальная, своеобразная, да еще и с достоевскими глубинами, что вообще большая редкость для нашего кино, потому что наше кино скользит по поверхности, и очень редко умеет смотреть вглубь, а уж тем более в бездну. И если уж в социальную бездну все боятся посмотреть, то хотя бы посмотрите в бездну психологических человеческих отношений. Вот здесь это есть», — уверен Александр Шпагин, кинокритик.

«Даже блокбастеры, огромные картины нуждаются в агрессивной рекламной кампании, чтобы оповестить аудиторию. Поскольку конкуренция, семь тысяч фильмов в год делается для киноэкрана в мире. Вы здесь можете обратить внимание, сколько еженедельно выходит в прокат фильмов? Скажем, 15-16. Для того чтобы картина привлекала внимание, нужна особая творческая система продвижения, основанная на достоинствах конкретного фильма. Это очень тяжело. В программе «Кинотавра» есть несколько фильмов, которые на это способны», — отметил Александр Роднянский, президент открытого российского кинофестиваля «Кинотавр».

«Что качается картины “Жажда”, которая, безусловно, очень приятно, грамотно, гармонично и структурно поставлена. То, что она общий фаворит, не могу сказать, что меня доводит до белого каления и бесит, но мне картину эту было в общем смотреть скучновато, потому что она зависает на одной ноте. И путь героя от полной дисгармонии к гармонии — непонятно, где и на чем происходит этот слом, выход к гармонии, к богу. Он что был, в общем, хороший человек, что он и остался хороший человек. И как они ищут весь фильм человека какого-то левого, которого, честно говоря, нам по барабану, найдут они или не найдут, и выяснилось, что зря искали, точно так же, мне кажется, и авторы зря искали зерно этого фильма, если они вообще, конечно, что-то искали. Потому что как их путешествие героев стоит на одном месте, так и путь самого героя, духовный путь и, соответственно, путь авторов, которые нам представляют и воплощают картину своего мира, тоже стоит на одном месте. Поэтому уже к концу я просто начал немножко клевать носом и где-то на полминуты отключился. Если бы я отключился на больше, я бы уже тогда финал проспал.

Наблюдается налицо и в короткометражном конкурсе тоже камерность и крупноплановость, скажем так, попытка заглянуть вглубь человеческих отношений. Но пока, по большому счету, именно попытка, потому что мне все-таки очень не хватает, уже давно не хватает некого социального начала, некого социального взгляда. Все эти картины, все действие в них могло происходить и 10 лет назад, и даже 15 лет назад. Скажем, проблема Чечни — это все мы мало того что отыграли в “Живом”, я легко себе представляю, что эта картина могла появиться и в 1996 году, совершенно элементарно. Мы совершенно не продвигаемся в плане осознания сегодняшней текущей реальности. А на улице творится бог его знает что, кругом и Болотная, кругом идут либералы, кругом новые указы чиновников, и дико народ поглупел, особенно в 2013 году, если открыть Интернет, и чего только не творится. Это все как будто не существует. Я не говорю о том, что надо делать впрямую политические картины, но это должно так или иначе отыгрываться, иначе мы застываем на мертвой точке. И вот ощущение с одной стороны камерности, а с другой стороны легкой мертвости — такой приятно мертвоватой комнаты, когда ты понимаешь, что, может быть, это сон, а может быть, ты, в общем-то, и умер уже, но в раю: люди вокруг такие приятные, явно не ад. Но с другой стороны, как-то жалко, что умер, потому что они все мертвые где-то. Все-таки хочется больше жизни. Честное слово, больше жизни», — прокомментировал Александр Шпагин, кинокритик.