Анатолий Тучков: Театр поднимает проблему, как ее решать — не его дело

В репертуаре театра — не только постановки для детей, но и взрослые спектакли на актуальные темы. Сейчас труппа работает над новой, далеко не детской пьесой — «Визит старой дамы» Фридриха Дюрренматта. В советские годы по ней сняли художественный фильм.

Ведущий программы «Факты без политики» Артем Никитин встретился с главным режиссером и художественным руководителем театра Анатолием Тучковым и узнал, зачем взрослым смотреть на кукол и откуда в пьесе появился «терминатор».

— Добрый день, Анатолий Семенович.

— Здравствуйте.

— Очень хотелось, честно говоря, увидеть ваших актеров-кукол из будущего спектакля. Но вы почему-то отказались, или они сами отказались.

— Есть такое поверье — до определенного времени не показывать кукол из будущего спектакля. Это суеверие художника, а художник прав всегда. Поэтому они сейчас там, в цеху. Когда они пройдут спектакль, тогда —пожалуйста, во время репетиции можно будет снимать. Тогда они уже сами прочувствуют атмосферу спектакля.

— Интересно. Вы можете хотя бы рассказать немного, приоткрыть завесу?

— Я с такими куклами еще никогда не работал. Они полумимирующие, они очень гибкие изнутри, потому что этого требовал образ спектакля. Город Гюллен, в котором происходит действие, уже опустился окончательно, он в полном кризисе. И эти персонажи уже опустились почти до уровня амеб. Где-то это толчок от того, что делал Сальвадор Дали, и в этом плане вдруг появились вот эти персонажи. Там достаточно сложный ход определенный, потому что есть эти куклы, есть люди, которые с ними работают и иногда отходят от них. Происходит обратная ситуация, когда человеческое начинает прорывается наружу. Есть те, кто приезжает. Приезжает дама со своим миром.

— Это другие куклы?

— Дело в том, что сама дама не будет куклой. Там меняются костюмы, меняется все. Она сама по себе уже в какой-то степени кукла, которая задана самим Дюрренматтом. По пьесе у нее вместо одной ноги протез, вместо родной руки протез…

— То есть, она сама становится полукуклой?

— Конечно. Она наполовину уже определенный «терминатор». Она вершит судьбы людей, потому что имеет свои миллиарды.

— А почему вы сейчас взялись за эту тему? Она как-то связано с политической обстановкой?

— Такое ощущение, что она вчера написана.

— А что именно там такого, про нас?

— Предательство, которое рождает определенное несчастье. Ее любимый человек предал. Он бросил ее беременную и нашел подставных лиц, которые объявили, что это они с ней спали. Ее осудили, выбросили, она стала проституткой. Но дальше на этом пути она набрала миллиарды. И вот сейчас возвращается в этот город, который находится в полной разрухе, выставляя одно очень страшное условие: 500 миллионов будет отдано городу и 500 миллионов будет разделено между всеми жителями, но за это вы должны убить одного человека.

— А если бы вам сейчас досталось 500 миллионов, что бы вы сделали?

— Вот! Дело все в том, что для меня деньги не первичны. И та идеология, которая есть сейчас – заработайте деньги любыми путями — для меня неприемлема. Театр никогда не сможет соревноваться с телевидением по одной простой причине: театр построен на людях, которые здесь работают не ради денег. Они сумасшедшие.

— А разве театр не зарабатывает – в Европе, Америке?

— Он зарабатывает, но он другой. И у нас существуют театры, которые зарабатывают, но в основе своей он приближается к шоу. Российский театр построен на ином: он построен на жизни человеческого духа, так уж Станиславский нас всех воспитал.

— А у вас нет мысли, для того, чтобы привлечь людей, которые ходят на антрепризы и выкладывают три-четыре-пять тысяч за актера, сделать что-то эпатажное, громкое?

— Дело в том, что сделать эпатажное не так сложно. Но оно меня волнует или нет? Вы сейчас задали вопрос, как вы относитесь к этой пьесе, почему ее взяли и как она созвучна. Я не знаю, может я и сэпатирую этим спектаклем, потому что это боль своя собственная. Я без боли своей делать спектакли не умею.

Полную версию беседы смотрите здесь.