Климатические изменения на Кубани и природные катаклизмы этого лета обсудили в аудиочате «Кубань 24. Важное».

Никогда такого не было и вот опять

«У природы нет плохой погоды» — фальшь текста этой песни кубанские жители прошедшим летом прочувствовали на себе сполна. Удушающая жара менялась залповыми дождями, а они приносили с собой потопы и разрушения.

В начале июля пострадали жители Джубги, Лермонтова и поселков Горячего Ключа. Были залиты водой и грязью  подвалы многоэтажек, частные дома, придомовые территории, селями разбиты дороги, в том числе федерального значения.

Августовский мезоциклон доставил бедствий жителям Анапы, Новороссийска, Темрюкского района. Только в Геленджике за несколько часов выпала 4-х месячная норма осадков, в режиме ЧС находились восемь поселений.

И вот опять нас предупреждают о надвигающихся грозах. Что происходит с погодой?  Можно ли было эти катаклизмы предугадать? Случались ли такие события раньше?

Анатолий Погорелов, руководитель комиссии геоинформационных систем краснодарского регионального отделения РГО, доктор географических наук, профессор КубГУ:

—  Оперативные прогнозы гидрометеослужбы о ситуации на побережье и в других местах были верными, соответствующие штормовые предупреждения своевременны. Другое дело, что пределы точности прогнозирования определяются интенсивностью происходящей ситуации. Не всегда можно с абсолютной точностью определить интенсивность осадков, точное место их выпадения, характер протекаемых процессов. Но в целом, ситуация с точки зрения оперативных прогнозов была прогнозируема, а с точки зрения долгосрочных прогнозов вполне ожидаема.

Андрей Булдин, депутат ЗСК, первый заместитель председателя комитета по вопросам использования природных ресурсов и экологической безопасности:

— Чего у нас на Кубани только не было! Случались и достаточно большие, катастрофические явления, это касается и осадков, и пылевых бурь. И даже относительно недавно. Навскидку, большое  наводнение со значительным количеством жертв в 1969-году в Темрюкском районе.

Хорошо помню наводнение августа 1991 года в Туапсинском районе с большими и очень серьезными разрушениями. Вода реки Туапсинки тогда шла поверх федерального моста. Бедствие совпало с развалом Советского Союза, и ликвидацией последствий своими силами занимались местное самоуправление и край. Ситуация была значительно хуже.

Так что называть катаклизмы этого лета уникальными не приходится.

Быть или не быть?

— Нам надо все время жить начеку?

Андрей Булдин:

— С учетом уровня имеющихся гидротехнических сооружений мы реагируем лучше, но надо готовиться ко всему. Реки не думают, что по их берегам живут люди. Они разливаются, меняют русла, существует по своим природным факторам. Яркий пример – наша Кубань. Были периоды, когда Азовское море доходило примерно до Краснодара, Дон впадал в Керченский пролив, а Гуамское ущелье являлось дном океана Тэтис. Природа в глобальном историческом смысле меняется.

Другой вопрос, что если мы селимся на берегах водоемов, то должны учитывать фактор риска и применять превентивные меры. Сейчас технические возможности для этого есть – в руслах рек стоят датчики, которые предупреждают о ЧС. Гидрометцентр с учетом космических и других технологий дает хоть и краткосрочный, но достаточно точный прогноз.

В глобальном смысле мы, конечно, не умеем прогнозировать катаклизмы, но, по крайней мере, можем достаточно эффективно применять экстренные меры по эвакуации. А урон инфраструктуре —это восстановимая история.

— Сейчас много говорят о том, что если бы во время чистились городские ливневки, урон от стихии был бы гораздо меньше.

— Прочищать ливневки необходимо всегда, но на экстремальные ситуации они в принципе не рассчитаны. Мы не можем построить дополнительные русла рек и ждать, когда у нас раз в 50 или 100 лет случатся подобного рода явления.

Другое дело, буквально в прошлом году у нас в крае была проведена огромная работа по установлению зон затопления и подтопления, в том числе смоделированы гидрологические ситуации при паводках на основе архивных данных, промеров высот и других исследований.

Теперь органы местного самоуправления теоретически понимают, где и при каких ситуациях могут возникнуть сложности, и могут это учитывать. Например, в зонах подтопления строить дома на высоком цоколе, а жилые помещения размещать  на определенной высоте.

В местах затопления нужно законодательно запрещать строительство без применения соответствующих методов защиты. Например, по рекам должны быть проведены обвалования, либо построены дамбы. Как, например, в Крымске. Река  там взята в бетонный желоб, высота ее берегов искусственно наращена. Паводковые явления теперь проходят более прогнозируемо, нежели это случилось в 2012 году.

— А что делать тем людям, кто уже построился и живет в зоне подтопления?

— Построенное жилье никто сносить не будет. Тем более, сами люди к ситуации относятся по-разному. Туапсе, например,  топит регулярно и часто. Одни и те же населенные пункты и улицы. И кто-то все равно продолжает там жить. Я знаю достаточно случаев, когда расселенные за счет бюджетных средств люди возвращались в свои дома. Им там больше нравится.

Иногда люди строят дома чуть ли не в русле реки. Секрета большого нет, в край много приезжает семей из других регионов. Посмотрев, что два года там ничего не топило, а в засуху и вообще ничего не текло, они решают, что и дальше ничего не случится. И тут, на мой взгляд, должны действовать более жесткие запреты власти и приниматься более принципиальные решения: где-то расселение людей, где-то строительство гидротехнических сооружений. Локальные подтопления все равно будут, мы не уйдем от этого.  Но их надо учитывать и предупреждать.

Люди всю свою историю жили на берегах рек, водоемов, морей, так или иначе справлялись со стихийными явлениями, а теперь благодаря развитию науки для этого еще больше возможностей.

Просчитать вероятность

— В прошлом году была засуха – пересыхали равнинные реки, гибла рыба, идущая на нерест, сох урожай, горели леса. В этом году – наводнение: топит поля и жилые районы, сходят сели, вода размывает дороги. Так наше что – засуха или наводнение?

Анатолий Погорелов:

— Метеорологические циклы проходят с той или иной квазипериодичностью. Есть двухлетние, 11-летние, полувековые, вековые и так далее. При их чередовании, как правило, плюс меняется на минус, и обратно.

В прошлом году, когда все изнывали от продолжительной жары, было понятно, что ближайшие годы будут совершенно противоположными по характеру, следует ожидать избыточного количества воды. Это, собственно говоря, и случилось.

Период инструментальных метеорологических наблюдений в истории нашей цивилизации по факту охватывает лишь последние 150 лет, и наблюдения не имеют сплошной характер – не охватываю всю территорию России. К счастью, Краснодарский край ими более-менее обеспечен. Краснодар, к примеру, обладает массивом данных ежесуточных наблюдений на протяжении 130 лет.

В метеорологии-климатологии оперируют количественными характеристиками, в том числе вероятностями возникновения тех или ситуаций, скажем, выпадения осадков той или иной интенсивности, термическими, барическими аномалиями и так далее.

Есть те, которые определены. Например, максимальные величины —аномальные характеристики температур: суточные минимум, суточный максимум и другие. Таким образом, можно посчитать с какой вероятностью они возникают, определить риски для тех или иных территорий.

Приведу пример по Геленджику и Анапе. За период наблюдения более 100 лет здесь абсолютный суточный максимум осадков характеризовался величинами порядка 150-200 мм. Эти осадки фиксировались раз в сто лет. Но сейчас зафиксированы осадки больше, чем абсолютный максимум. Что тоже ожидаемо, и связано с изменением вообще структуры климатических полей, причем глобального характера.

Нам необходимо реагировать на возможные экстремальные состояния атмосферы, в том числе заблаговременной подготовленностью техногенных сооружений и коммуникаций, учитывать, что в ближайшее десятилетие экстремальные величины будут постепенно раскачиваться. Очень часто у нас оказывается виновата во всем стихия, но в то же время совершенно понятно, что роль антропогенного фактора при этом чрезвычайно велика.

Андрей Булдин:

— Природа ведет себя по своим законам, которые мы должны понимать и учитывать. За последнее время человек научился минимизировать угрозы.

Сейчас распространено мнение, что краснодарское водохранилище построили из-за риса. Но это попутная история. А основная задача, ради чего была затеяна стройка,  — демпфирование паводкового периода Кубани.

Мы уже забыли о больших подтоплениях в низовьях Кубани, и нас это расслабило.  Прошло всего несколько десятков лет с момента строительства водохранилища, и все берега нижней части, даже заливные луга Адыгеи, застроены. Да, водохранилище справляется, но мы же понимаем, что любое гидротехническое сооружение имеет свой (пусть длительный) срок эксплуатации. Что потом?

И это вопрос к людям. Если вчера не топило, сегодня нет, совсем не значит, что в ближайшие два-три года этого не произойдет. Повторится, и с определенной регулярностью. И засухи у нас в крае могут быть, и пылевые бури. Даже сейчас мы говорим о подтоплениях, а ведь в этом году в степной зоне были проблемы с нерестом  рыбы – там воды не хватало.

Беспрецедентно и необратимо

— С чем связаны подобные катаклизмы? Может ли человек повлиять на их возникновение и избежать потрясений?

Владимир Чупров, проектный директор российского отделения Greenpeace, эксперт в области атомной, возобновляемой энергетики, нефтяной отрасли, председатель рабочей группы по климату и экологии в рамках Гражданского БРИСК.

— Действительно, раньше на Кубани были и паводки, и пожары, а до человека и льды, и море, и горы, и динозавры бегали, конечно же. Вопрос в том, что оперировать в нашем случае сотнями тысяч лет не очень правильно.

Мы сейчас живем в эпоху голоцена – это те 20-30 тысяч лет, в которые нам удалось выйти как доминирующий тип Homo sapiens в планетарной системе, построить ту цивилизацию, которая у нас есть и, соответственно, выйти на какой-то уровень комфорта.

Явления, которые мы сейчас наблюдаем, раньше с такой частотой и такой катастрофичности не наблюдались. Да, действительно, мы имеем данные инструментальных наблюдений всего за 150 лет, но есть же и еще палеоисследования, например, по кернам в Антарктиде, по древесным кольцам.

Прогнозировать изменения климата (в отличие от погоды, где с краткосрочными штормовыми предупреждениями у нас все более-менее налажено) очень сложно, а порой невозможно. Но то, что катаклизмы (как часть глобального изменения климата, в котором виноват человек) станут  чаще и страшнее, несомненно.

Согласно докладу, опубликованному Межправительственной группой экспертов по изменению климата (МГЭИК) в начале прошлого месяца, ученые наблюдают беспрецедентные изменения климата, которых не было тысячи, если не сотни тысяч лет. А некоторые из них, например, как продолжающееся повышение уровня моря уже необратимы в течение ближайших сотен лет.

При этом ученые выделяют Россию, как одну из самых страдающих от этих процессов стран, где рост температуры воздуха произошел на 2-3 градуса (в мире только на 1 градус).

Согласно ежегодным докладам Росгидромета, Краснодарский край и в целом ЮФО живет по аридному, то есть засушливому сценарию. Действительно, на Кубани случаются катастрофические паводки – это зона действия средиземноморского и атлантического циклонов. Тем не менее, по количеству осадков, и это тренд, который у нас сейчас наблюдается последние 5-10 лет, влажность упала на 30 процентов. При этом выросла катастрофичность осадков, то есть они идут резко и много.

Температура воздуха выросла на 0,6-0,7 градусов, а это очень много. Происходит высыхание почвы, ухудшается ситуация с пожарами пожаров, создаются неприятные условия для проживания в городах.

Присоединение России к Парижскому соглашению дает нам две целевые  установки: на сокращение парниковых эмиссий (во избежание сценария неконтролируемых климатических изменений с катастрофическими последствиями) и адаптации к происходящему.

Об адаптации сегодня уже много было сказано. К тому, что прозвучало, добавлю несколько рекомендации по волнам жары в населенных пунктах. Для адаптации к ним посоветую увеличить контроль за сохранением зеленых зон. Половина территории города в зелени  на один-два градуса снижает жару. А ведь это очень много, для кого-то — цена жизни.

Необходимо бороться с перегревом зданий.  Например, в Калифорнии крыши домов красят в белый цвет. Но можно на них устанавливать солнечные панели, и таким образом решать параллельно  две задачи – бороться с перегревом зданий, и выдавать в сеть электрическую энергию, которая станет снимать нагрузку с мощностей, а они сейчас в дефиците в Краснодарском крае.

У меня есть предложение. Давайте возьмем три одинаковых референтных жилых дома: один оставим как есть,  на втором установим солнечные панели, а крышу третьего сделаем отражающей. А потом проведем замеры по энергопотреблению для сравнения экономики. Я готов лично войти в рабочую группу.

В оранжевом списке

— Так что, наш край — потенциально регион постоянных ЧП и ЧС?

Владимир Чупров:

— Согласно  докладу Росгидромета Краснодарский край —неспокойный регион, вы стабильно находитесь в «оранжевом» списке. Слишком много факторов риска: наличие огромного водоема подразумевает средиземноморские циклоны, горные территории — паводки рек и сходы селей.

Не стоит забывать и об экономических последствиях: к концу столетия  прогнозируют сильное снижение урожая – на 17% в целом по стране. Под угрозой черноземье. Такая перспектива ждет и Ростовскую область, и Краснодарский край.

Поэтому уже сейчас важно властям задумываться, привлекать экспертов и формировать новую климатическую повестку. Национальный план адаптации уже принят несколько лет назад, по нему есть дорожная карта. Сейчас планы адаптации  формируются в регионах. Очень надеюсь, что предложения, которые сегодня здесь уже прозвучали и прозвучат найдут свое место в плане Краснодарского края.

Более того, каждый житель страны может внести свой вклад в наше общее будущее, смягчить климатический удар. Я сам из Коми. В моем детстве  -53 градуса было нормой, сейчас  –35 уже редкость. Мы греемся.

Раздельный сбор мусора, экономия воды, рациональное использование электричества, сохранение зеленых насаждений (и как вариант озеленение крыш) — это те небольшие шаги для улучшения ситуации, которые может добиваться и сделать сегодня каждый человек. Важно находить консенсус людям, бизнесу, власти и сохранить микроклимат, хотя бы на том уровне, который у нас сейчас есть.

Под банановой пальмой

— У нас есть вероятность оказаться  жителями субэкваториального климата? Когда нам строить бунгало и шить туземные юбочки?

Владимир Чупров:

— Последние пять лет на планете самые жаркие за всю историю инструментальных наблюдений. В Сицилии +45 и выше, раньше такого никогда не было. Италия, с климатической точки зрения, превращается в Северную Африку. Рядом с ней с позиции высоких температур идет и Испания.

Франция, юг Швейцарии и юг Германии получают то, что раньше характеризовало северную Италию. Мягкий французский климат перешел к Германии. Интересный факт, что эта страна сейчас выбивается в лидеры виноделия, что в свете нашей беседы совсем неудивительно.

Процесс идет. Мы, конечно, не станем носить туземные юбочки и жить под банановой пальмой, но то, что здесь, на Кубани, климатическая ситуация будет похожа на ближневосточную, например, на Турцию, сомнений нет. И тут вопрос только в том, как мы к этому подготовимся.

Анатолий Погорелов:

— Как правило, существует несколько климатических сценариев, и по опыту предыдущих лет, скажу так: не все из них, которые рассматривались как серьезные, подтверждаются.

По факту на территории Краснодарского края температура за период метеонаблюдений увеличилась на 1,5-2 градуса. При этом, стоит учитывать фактор городского острого тепла. Он выражен во всех крупных городах, но на фоновую ситуацию особенно не влияет.

Если мы отвлечемся от экстремальных оценок, а я не сторонник климатического, метеорологического и экологического экстремизма, то увидим, что радикальной ландшафтной и климатической перестройки у нас на территории края не наблюдается. Она была бы выражена в смещении географических зон и высотно-климатических поясов. Большая часть нашего края, равнинная его часть – была и остается в степной зоне, и именно поэтому мы ведущий аграрный регион. В горах радикальной перестройки ландшафтов тоже не наблюдается.

Что касается изменений влажностных характеристик и осадков, то за последние 100 лет наблюдается слабый тренд к их увеличению. Но он характерен сейчас на большей части всего северного полушария, что, впрочем, и неудивительно.

Повышение температуры (вековое приращение в разных широтах оценивается от 1 до 2 градусов, что вообще-то достаточно много) приводит к увеличению испарения и повышению влагосодержания атмосферы, а затем к увеличению интенсивности влагооборота, включая выпадение осадков. Очевидно, этот процесс связан с изменением в климатической ситуации.

Если глобальное потепление будет продолжаться, то можно предположить наличие у него антропогенной составляющей в естественных — вековых и тысячелетних изменениях климата. У нас ледниковые эпохи сменяются межледниковыми, и сейчас мы живем вообще-то в межледниковую эпоху. Но она рано или поздно должна закончиться, тогда по всем геофизическим законам наступит ледниковый период. Но пока этого не наблюдается. Наоборот налицо устойчивый рост разогревания тропосферы. Что в свою очередь связывают с парниковыми газами.

Если действительно потепление будет продолжаться и дальше, то нам следует ожидать на наших широтах увеличение влагосодержания в атмосфере со всеми вытекающими последствиями. Они, как правило, характеризуются увеличением периодов с очень интенсивными осадками и увеличением засушливых периодов между осадками. Но это локальные и внутрисезонные ситуации.

В целом, для территории России, а у нас северная страна, потепление имеет целый ряд эффектов, и далеко не все они отрицательны.

Многолетние тренды характеризовать не буду. В действительности мы (я имею в виду человечество) о климате и механизмах изменений климата знаем недостаточно, и моделирование климата всегда страдает большой степенью неопределенности. Это признают и сами климатологи.

Сейчас климатическая повестка очень актуальна на государственном и международном уровнях. И если в ближайшее время объявленные меры уменьшения эмиссии парниковых газов станут рабочими, то не в ближайшие годы, но через десятилетия следует ожидать стабилизации температуры.

Борьба под прикрытием

Андрей Булдин:

— Я тоже не сторонник экстремальных прогнозов, в них есть определенная доля политики. Тот план спасения, который диктуют сегодня США, во многом связан не столько с климатом (несомненно, его изменения существуют, и мы их фиксируем), сколько с деньгами и политическим влиянием.

Использование тех же солнечных батарей, за которые они ратуют, имеет обратную сторону. Их производство оказывает на экологию настолько негативный эффект, что целесообразность их применения еще надо считать и оценивать.

Выступление за снижение парниковых газов вообще превращается в некий политический шантаж с экономическими санкциями: давайте у этих деньги возьмем и сюда перераспределим….

Самое главное, к чему мы сегодня не раз возвращались в разговоре, и что имеет ключевое значение, —  неточность современного прогнозирования, а это вопрос научного знания. Чем больше государство будет вкладываться в науку, а ученые яснее представлять нам ситуацию, тем адекватнее станут меры, которыми государственная власть начнет оперировать.

Но, несомненно, и сейчас, локально, мы многое можем сделать. К примеру, у нас в крае уже прекрасно работает закон о компенсационном озеленении. Сейчас решаем вопрос по улучшению экологии городов, в том числе снижением выбросов за счет уменьшения количества личных машин и внедрения общественного транспорта.

И, тем не менее, надо понимать, что эффект от этих мер на выпадение осадков или засуху  измеряется в долях процента, то есть в глобальном смысле на климатическую ситуацию они вряд ли повлияют.

Владимир Чупров:

— Политика всегда была, есть и будет, вопрос в том, как мы себя позиционируем. Президент РФ сказал, что климат меняется, это происходит из-за человека, надо что-то делать. И это явно не локальная история с посадкой деревьев или внедрением общественного транспорта.

До тех пор пока у нас не будет общего понимания, общего мировоззрения, что это нужно не только моей улице, моей деревне, моему городу, а это нужно стране, ни о какой модернизации российской экономики речи быть не может. Тенденция должна быть подхвачена большинством граждан.

Что касается солнечных панелей, то тут я категорически не согласен. Есть новые технологии с учетом утилизации, которые значительно снижают их негативный экологический след. Надо смотреть в цену вопроса.

К примеру, мы сейчас говорим с вами говорим, используя экологически дружескую технологию: я не прилетел в Краснодар, а общаюсь в Телеграм. Тем самым, не оставил экологический след от перелета. Но передо мной компьютер, а он потребляет электроэнергию, то есть мы все равно вредим экологии. К сожалению, наш комфорт — это всегда выбор между плохими и очень плохими технологиями.

Да, сейчас идет борьба инноваций, и она нешуточная, но нам надо встраиваться в международную повестку, быть частью международного сообщества. Просто так отмахнуться никому не получится. Ситуация затронет каждого из нас.

Андрей Булдин:

— Несомненно, что солнечные батареи нужны, и они у нас на юге используются, наверное, больше, чем где-бы то ни было в России. Другой вопрос, что от традиционных источников энергии в одночасье мы не уйдем.

Мусорная реформа в стране, и в том числе в Краснодарском крае, идет не так быстро как хотелось бы. Если объективно говорить, то мы пока не можем разобраться с ТКО, хотя технологии их утилизации существуют давным-давно, и они несравненно проще. Что говорить тогда о солнечных панелях и, главное, об  их батареях, без которых они не могут функционировать?

Кстати, их львиная доля, порядка 80%, производится в Китае. Эти производства, как особо вредные, в свое время с территории Евросоюза было вынесены.

Есть ряд проектов по ветрогенерации у нас в Краснодарском крае и у соседей в Адыгее. Но наше же Минприроды выступило их противником, потому что влияние на перелетных птиц (и еще ряд негативных факторов, в том числе и по утилизации), перевешивают пользу, которая от ветрогенерации тоже несомненно есть.

С чем я абсолютно соглашусь, что без международной повестки, без международной кооперации, и самое главное, без экономических основ, подходить к вопросам глобального характера достаточно сложно. Понятно, что мы должны и сами максимально делать, как на уровне личного домохозяйства, так и на всех уровнях власти.

Есть идеальная модель, и есть существующие реалии, в том числе финансового, бюджетного обеспечения. Движение вперед должно быть обязательно, другой вопрос, не стоит рассчитывать, что это произойдет ежесекундно. И вопрос изученности ситуации, как мне кажется, должен стоять на первом месте.

Исследовать и применять

Владимир Чупров:

— Эти данные есть у Росгидромета, который ежегодно выпускает доклады. Там все расписано, в том числе и по Кубани.

Андрей Булдин:

— Совсем не умоляя самоотверженности сотрудников Росгидромета замечу, для того, чтобы росла к их структуре степень доверия (у меня большая степень доверия к их научному потенциалу), должно быть совсем другое финансирование их исследований, количество постов наблюдений, выходов для замеров снега в горы и, конечно, наличие инструментариев для получения точных данных.

На тех же степных реках Краснодарского края, о засушливости которых мы сегодня говорили, у них нет ни одного датчика… Люди которые там работают – большие умницы, энтузиасты своего дела. Мы их всех знаем. Но на сегодняшний день Росгидромет — это самая недофинансированная структура в Минприроды РФ.

Владимир Чупров:

— Но даже имеющихся данных достаточно для выводов. Игнорировать их нельзя.

Анатолий Погорелов:

— Я в Росгидромете проработал 11 лет, в том числе выполнял снегомерные съемки, которые действительно сейчас превратились в единичные измерения. Это и вправду очень бедная самостоятельная служба, но, тем не менее, ее исследования имеют очень большое значение.

Сейчас мы говорим о климате и климатической ситуации в нашем регионе. Все меры в части исследований, аналитики и еще каких-либо предлагаемых действий, на мой взгляд, должны иметь абсолютно предметный характер. От рассуждений нужно переходить к конкретным действиям.

У меня есть два предложения. Первое — разработка модели водно-зеленого каркаса на территории Краснодара, который вписывался бы в существующий генплан. Он должен опираться на климатические и прочие городские аспекты.

Второе предложение касается оценивания климатической ситуации исследовательского характера. На территории Краснодарского края будет сформирован карбоновый полигон — один из девяти пилотных в России.