«Адмирал Нахимов»: не хватило шести секунд

В районе города-героя Новороссийска на высоком берегу мыса Дооб, что в Цемесской бухте, вблизи маяка установлен знак в память о трагедии «Адмирала Нахимова» 31 августа 1986 года. В стелу вмонтированы корабельные часы, поднятые с затонувшего судна и остановившиеся в момент катастрофы. Их стрелки навсегда застыли в 23 часа 20 минут. Примерно в это же время нелепо и страшно оборвалось множество человеческих судеб, разделив жизнь родных, близких и друзей на благополучное «до» и немыслимое «после». На литых плитах памятника четко выбиты сотни фамилий погибших пассажиров и членов экипажа. Также четко я помню детали той страшной, более чем тридцатилетней давности, командировки в сраженный горем Новороссийск.

Первые дни после катастрофы

Мне позвонил Иван Кузьмич Полозков, первый секретарь Краснодарского крайкома партии то ли второго, то ли третьего сентября 1986 года.

— Ты слышал, что случилось с пароходом «Адмирал Нахимов»?

Я утвердительно кивнул и тут же понял, что по телефону моего кивка не видно. Собственно, мой ответ никого и не интересовал.

— Собирайся в Новороссийск. Жду тебя к концу дня. Будем организовывать корпункт. Место встречи — горком партии.

Рейсовый автобус довез меня до Новороссийска. К вечеру успел в горком КПСС. Но с Полозковым сразу встретиться не удалось, все первые лица находились на совещании у Г. Алиева. Вместо этого пообщался с Шипулиным-старшим, который отвечал за бесперебойную и качественную телефонную связь с Москвой (мемориальную доску, посвященную этому человеку, сегодня можно увидеть на здании краснодарского Ростелекома).

— Это прямая линия с газетой «Правда», это — с газетой «Советская Россия», это — с «Трудом», — объяснял он мне, показывая на бесчисленные провода. Позже рабочие под его руководством установили кабинки для передачи информации. К полуночи работа связистов была закончена. Оставалось ожидать корреспондентов из центра…

Следует отдать должное нашим коллегам-журналистам из Москвы. Так, некоторые щемящие подробности трагедии я узнавал из репортажей газеты «Труд». Например, о том, что первоначальное опознание проводилось по фотографиям, а не по телам утопленников.

При таком количестве жертв это, пожалуй, было единственно возможным решением. За изготовление альбомов с фотографиями погибших, отвечал первый секретарь новороссийского горкома партии Николай Федорович Хворостянский. Для опознания «по альбому» народ подвозили автобусами. То и дело из комнаты на первом этаже раздавались рыдания и крики. Это родственники погибших или пропавших без вести обнаруживали на фотографиях своих близких.

Не менее тяжелая атмосфера царила на причале № 15. Там разместили вагон-рефрижератор с телами, в котором и проходило последнее опознание. Уже не по фотографиям…. Помню седого, как лунь, дежурившего здесь милицейского капитана, с которым мне довелось перемолвиться словом. Почему-то его забыли сменить, и этот служивый, повидавший нас своем веку немало людской мерзости и страданий, поседел за ночь, не выдержав такой концентрации боли в одном месте.

Ликвидацией последствий катастрофы руководил прилетевший из Москвы Гейдар Алиев — в то время первый заместитель председателя Совета министров СССР.

Ежедневно возле Дома моряков Гейдар Алиев встречался с новороссийцами. Отвечал на их разнообразные вопросы. Удивительно, но с каждым днем людей меньше не становилось. Пятнадцать минут он отводил на эти встречи, а потом заходил в зал к родственникам погибших. Гейдар Алиев был родом из Азербайджана и его фраза «Добрый день, уважаемые родственники погибших!» звучала со среднеазиатским акцентом, как-то по-особенному мягко и прочувственно. Несмотря на весь ужас и безысходность сказанного. «Сегодня на календаре уже 18 сентября. Пароход ушел в ил на 1,5 метра… Волна в море достигает 2-х метров. Завтра мы планируем прекратить работу водолазов…. Вы не возражаете…». Никто не возражал…

А потом Алиева вызвали на очередное заседание Политбюро, и на встречу с людьми пришел его заместитель Виктор Степанович Пастернак. Он начал говорить казенным голосом, штампованными фразами. Контакта с залом не случилось. «Ну, раз вы не хотите меня слушать…», — зачем-то сказал он и сошел вниз по ступенькам сцены.

Не сразу, постепенно, день за днем для нас, журналистов, вырисовывалась общая картина происшествия. Но, пожалуй, лишь спустя время, когда накал страстей и горя немного стих, каждая деталь той страшной летней ночи заняла свое место, хотя многие действия участников трагедии так и не нашли своего логического объяснения.

Реконструкция трагедии

31 августа 1986 года круизный пароход «Адмирал Нахимов» в 14 часов пришел в Новороссийск, где оставался до позднего вечера. За время стоянки пассажиры судна имели возможность погулять по городу, познакомиться с местными достопримечательностями. Из-за жары во многих каютах были открыты иллюминаторы, так как вентиляция на корабле оставляла желать лучшего, особенно на нижних палубах.

В восемь вечера судно под командованием капитана дальнего плавания Вадима Маркова отошло от причала Новороссийска и последовало к выходу из Цемесской бухты. Пароход направлялся на юг — вдоль побережья к Сочи. На борту находились 346 членов экипажа и 897 (по учету выданных путевок) пассажиров. В это же время в Цемесскую бухту входил сухогруз «Петр Васев», перевозивший около 30 тысяч тонн ячменя из Канады. Судно было построено в Японии в 1981 году и оборудовано самыми современными навигационными приборами и техническими средствами судовождения. Командовал сухогрузом капитан Виктор Ткаченко. Суда сближались на пересекавшихся курсах. По всем международным морским правилам первым уступить путь должен тот, кто находится слева, в данном случае «Адмирал Нахимов». В этой ситуации пароходу было достаточно повернуть на 25-30 градусов, и суда свободно разошлись бы левыми бортами. Но в этот раз береговой пост регулирования судов решил иначе. Диспетчеры предложили капитану сухогруза Виктору Ткаченко пропустить пассажирское судно, на что он сразу согласился. После чего оба корабля вышли на связь друг с другом и обсудили детали маневра. На расстоянии 2,5 мили (4,6 километра) друг от друга вахтенный парохода еще раз уточнил очередность прохода курса, получив положительный ответ от вахтенного на сухогрузе.

Суда сближались. Когда между ними оставалось 1,5 мили (2,8 километра), вахтенный на пароходе еще несколько раз запросил по радио подтверждение того, что сухогруз уступает им дорогу. На что вновь был получен положительный ответ. Капитан сухогруза Виктор Ткаченко не видел повода для беспокойства, так как лично не наблюдал за окружающей обстановкой, а полностью положился на систему автоматической радиолокационной прокладки, которая не показала опасного сближения. В 23.05 после очередного обращения с парохода «Адмирал Нахимов», он, наконец, дал команду уменьшить ход, а затем скомандовал «полный назад», но огромное грузовое судно по инерции продолжало двигаться прежним курсом.

В 23.12 произошло столкновение судов под углом, близким к прямому. Корабли в это время они находились в четырех километрах от берега. «Петр Васев» врезался подводной частью носа — бульбой — в правый борт пассажирского парохода, образовалась пробоина размером девять на десять метров. Наскочив на «Адмирала Нахимова», балкер, машина которого уже несколько минут работала «полный назад», погасил инерцию хода, на несколько секунд остановился, а затем грузно попятился назад. В освободившуюся огромную пробоину сразу хлынула вода. Заливаемый водой «Адмирал Нахимов» после расцепления прошел по инерции на юго-восток еще 900 метров, заваливаясь на правый борт и погружаясь в море. Через минуту на пароходе погасло все освещение. Примерно через 1-2 минуты второму механику парохода удалось запустить аварийный дизель-генератор. Свет снова загорелся, но аварийное освещение работало примерно две минуты, после чего свет погас уже окончательно. Матросы парохода спускали шлюпки и сбрасывали плоты, чем спасли жизни сотен людей. Но времени было очень мало — через 7-8 минут после столкновения «Адмирал Нахимов» затонул, затягивая за собой тех, кто не успел отплыть подальше, а также тех, кому не посчастливилось выбраться из лабиринта многочисленных коридоров и трапов парохода. Погибли и члены экипажа, спустившиеся на нижние палубы, чтобы помочь пассажирам найти свои спасательные жилеты и подняться на палубу.

Судно легло на дно Цемесской бухты на правый борт на глубине 47 метров. Подводная часть носа «Петра Васева» — от грузовой ватерлинии до днища — представляла собой мощный многометровый таран. Именно он, полагают специалисты, сыграл роковую роль в гибели «Нахимова». Они даже подсчитали: не хватило всего шести секунд, чтобы два судна свободно разошлись.

В район аварии из Новороссийска для оказания помощи пострадавшим были отправлены катера, суда, боты и лодки. Первым на место гибели парохода «Адмирал Нахимов» подошел лоцманский катер ЛК-90, команда которого спасла 80 человек. Подошедший военный пограничный катер спас 146 пассажиров, другой катер 86 человек. В результате спасательных работ из воды были вытащены 820 человек. В корпусе затонувшего судна и на грунте в районе катастрофы остались 344 человека, тела 279 из них были подняты водолазами. Наибольшая нагрузка выпала на военных подводников, которым для работы отвели кормовую часть парохода. Гражданские водолазы осматривали носовую часть. Жизни двух водолазов также оборвались при выполнении поставленных задач.

Сплетение судеб

Примечательно, что судно, позднее получившее имя «Адмирал Нахимов» и ставшее братской могилой для многих людей, однажды уже переживало свою гибель. Вкратце его история такова: с 1925 года германский теплоход «Берлин» совершал круизные рейсы на Шпицберген и в Средиземное море. С сентября 1939 года он попал в состав военно-морских сил Германии в качестве плавучего госпиталя. 31 января 1945 года в результате подрыва на мине «Берлин» затонул на глубине 13 метров в устье реки Свине.

Советский Союз получил судно в 1946 году в счет военных репараций и переименовал его в «Адмирала Нахимова». После ремонта в ГДР оно было передано Черноморскому морскому пароходству. Во времена Карибского кризиса «Адмирал Нахимов» участвовал в перевозке военных на Кубу. Совершал рейсы с кубинскими военными в Эфиопию в 1978 году, с паломниками из Алжира в Гавану в июле 1978 г. В 1977 году экипаж парохода «Адмирал Нахимов» отметил 20-летие безаварийного плавания. Однако, на самом деле судно не отвечало требованиям Конвенции 1974 года по безопасности мореплавания, поэтому дальнейшая его эксплуатация ограничилась круизами по Крымско-Кавказской линии между портами Одесса — Ялта — Новороссийск — Сочи — Сухуми — Батуми. Регистрация судна как пригодного к плаванию продлевалась из года в год. И год за годом ходили слухи, что уж этот сезон для «Нахимова» последний, после чего его точно «порежут на иголки».

Фото из архива Петра Московцева.

А теперь немного о судьбе капитанов. Оба были осуждены советским судом и отбывали назначенные сроки. После распада СССР были помилованы президентами двух стран — России и Украины. После освобождения Вадим Марков работал капитаном — наставником на судах Черноморского пароходства. Умер в 2007 после тяжелой болезни. Трагичной оказалась судьба капитана сухогруза «Петр Васев» Виктора Ткаченко. Невольно на ум приходит народная мудрость: «Кому суждено утонуть, того не повесят». Освободившись из мест заключения, он вернулся в Одессу. Но жить, как прежде, не получилось. Родственники погибших на «Адмирале Нахимове» сделали его жизнь невыносимой: звонки с угрозами по телефону, разбитые окна. Семья приняла решение эмигрировать, сменив фамилию на Тальор, уехали жить в Израиль. Но для судьбы границы государств не имеют значения. В сентябре 2003 года яхта под управлением Виктора Тальора потерпела крушение вблизи острова Ньюфаундленд. Вместе с ним погибли еще два члена экипажа. Позже обломки яхты и погибших людей нашли у канадского берега. Похоронен Виктор в Тель-Авиве.

Вместо эпилога

А очерк о работе водолазов, с которого я начал этот рассказ, так и не опубликовали, хотя он и был оперативно написан. На том самом заседании политбюро, куда срочно вызвали Алиева, приняли решение прекратить публикации о трагедии в центральной прессе. Уже подготовленные очерки, репортажи, статьи для краевых и городских СМИ также не увидели свет. Просуществовав несколько дней, «гласность» неожиданно для нас закончилась.

Вот так и вышло, что на следующий после знакового политбюро день я помогал Шипулину сворачивать «прямые» провода, соединяющие Новороссийск с Москвой.

Авторы: Вячеслав Смеюха